В столице Йемена Сане 29 ноября 2017 г. начались прямые столкновения между бывшими тактическими союзниками — боевыми формированиями хуситов и сторонниками экс-президента (1978–2012 гг.) Али Абдаллы Салеха. 2 декабря, после тяжелых боев в столичных кварталах и пригородах с применением гранатометов и артиллерии, последний объявил о разрыве союза с силами хуситов, движением Ансаралла, возглавляемых Абд аль-Маликом аль-Хуси. Уже через два дня было объявлено об атаке хуситами кортежа А. Салеха по дороге из столицы и его убийстве вместе с несколькими соратниками.

Этот бывший странный союз

Али Абдалла Салех, сам выходец из общины мусульман-зейдитов, еще с 2004 г. вел борьбу с повстанцами-хуситами из северной горной йеменской провинции Саада. После покушения на него в июне 2011 г. и до возвращения в страну в сентябре он находился на реабилитации в Саудовской Аравии, а 23 ноября в Эр-Рияде же подписал предложенный ССАГПЗ план передачи власти в обмен на гарантии личной безопасности. Но то, что происходило впоследствии, порождало недоумение и питало подозрения в сложной многоплановой игре, которую стал вести экс-президент в стремлении не выпускать-таки власть из своих рук окончательно. Когда хуситы заняли 21 сентября 2014 г. столицу Йемена, почти не встретив сопротивления, многие заговорили о лояльности ключевых йеменских командиров А. Салеху, который оказался каким-то образом заинтересован в победном марше хуситов по своей стране

Действительно, с течением времени стало ясно, что странный альянс бывших противников состоялся. Тем не менее А. Салех продолжал находиться под подозрением своих тактических партнеров — хуситов. Они хорошо помнили о договоре о закреплении границ с КСА от 12 июня 2000 г. (прежнее соглашение было подписано за 66 лет до того), который обеспечил А. Салеху колоссальный политико-финансовый успех в соперничестве за благосклонность саудитов, в частности с исламистской партией Ислах, а также напрямую затронул территориальные интересы хуситов.

Имея своим союзником такого опытного игрока, как А. Салех, хуситы должны были быть готовы, что он продолжит свою игру — и в самый неподходящий для них момент. Впрочем, не исключена вероятность того, что пришло время экс-президенту заплатить саудитам по каким-то счетам. Возможно, поэтому он выступил со всеми имеющимися у его сторонников силами против хуситов в самой йеменской столице. 

И снова — саудовские лидерские амбиции

Предыдущим поводом для негодования королевского дома был запуск ракеты с территорий, контролируемых движением Ансаралла, в направлении Эр-Рияда (4 ноября), и эта атака очень встревожила саудовцев и породила множество мнений. В связи с этим инцидентом можно вспомнить одну из статей резолюции СБ ООН 2216 от 14 апреля 2015 г., в которой содержится требование, «чтобы хуситы незамедлительно и безоговорочно <...> вывели свои силы из всех районов, которые были захвачены ими, в том числе из столицы — Саны, <...> воздерживались от любых провокаций или угроз в адрес соседних государств, в том числе через посредство приобретения ракет класса “земля-земля” и накопления запасов оружия на любой территории, граничащей с территорией соседнего государства». Тот факт, правда, что Саудовская Аравия к моменту подписания резолюции уже три недели бомбила Йемен (с 25 марта) в документе отражен не был.

Очевидно, что направленная в ноябре 2017 г. на столицу Королевства ракета хуситов дала в руки саудитов дополнительный аргумент, чтобы с негодованием требовать выполнения резолюции Совета Безопасности. Тогда это событие, кроме всего прочего, легло в основу обострения риторики саудитов в отношении иранской «прокси», «Хезболлы» в Ливане, и давления на эту организацию через ливанского премьера, саудовского гражданина Саада аль-Харири.

Через месяц после убийства А. Салеха саудиты могут усилить «южный трек» противостояния Ирану. И уже через активизацию военного давления на другую (по их мнению) иранскую «прокси» — Ансараллу.

Впрочем, весьма вероятно, что упрощенная трактовка оси регионального якобы шиито-суннитского противостояния не проясняет сути происходящего. Представляется, что немаловажным (или даже центральным, хотя и не столь очевидным) фактором остается соперничество за статус самой могущественной в финансовом отношении арабской страны Залива.

Соперничество в Заливе

В свое время клуб, подобный ССАГПЗ, пытались создать такие страны, как Ирак, Египет, Иордания и Йемен. По соглашению, принятому в Багдаде 16 февраля 1989 г., был создан Совет арабского сотрудничества со штаб-квартирой в Аммане. Правила того клуба, который, правда, потерпел крах уже через два года — в результате антииракской кампании в период войны в Заливе, — должны были стать совсем другими. А фактически закрытый для других Совет сотрудничества (ССАГПЗ включает Бахрейн, Катар, Кувейт, Эмираты, Оман и Саудовскую Аравию), действующий и по сей день, по-видимому, не испытывает неудобства от абсолютного отсутствия идеологии. Наоборот, этот клуб монархических режимов, как правило, демонстрирует, по выражению одного классика американской философии, «преданность преданности» (loyalty to loyalty).

Внутреннюю сплоченность этого проекта (ССАГПЗ) можно ставить под сомнение по многим причинам, но его жизнеспособность бесспорна, поскольку основана на экспортно-финансовых возможностях его членов. Жесткость внутренней конкуренции проявляется только в показательных акциях вроде недавнего «катарского кризиса», но реальная борьба, похоже, идет между другими двумя богатейшими членами — правящими домами КСА и ОАЭ (ведущими происхождение, кстати, от разных племен, что в Аравии имеет большое значение).

Саудиты уже более двух с половиной лет бомбят соседнюю страну, фактически закрыв ее в экономической изоляции, в то время как, по сведениям экспертов ООН, предоставленным на заседание СБ 5 декабря 2017 г., число голодающих в Йемене достигло 8 млн человек, а подозрений на холеру выявлено до 970 тыс. Тем временем месячный запас продовольствия находился в тот момент на семи грузовых судах в акваториях портов Ходейды и Ас-Салифа, однако войти в порты они не могли.

Тяжесть гуманитарной ситуации выгодно оттеняет усилия, которые прилагают Эмираты для расширения своего влияния в южнойеменских мухафазах (областях) — Махре, Хадрамауте, Шабве и на архипелаге Сокотра. Телекоммуникационная связь, поставки продовольствия, строительство дорог и другие элементы инфраструктуры предоставляются на средства ОАЭ. Чаяния сторонников отделения юга Йемена, тем самым, естественным образом связываются с этой страной.

Так что, возможно, Иран и разыгрывает «йеменскую карту», пытаясь перенести опыт «Сопротивления» «Хезболлы» на почву Ансараллы. Но более прозрачным представляется соперничество (кстати, межсуннитское) совсем по другой оси. Убийство такой значимой когда-то для Аравии фигуры, как А. Салех (а также ряда его родственников и сподвижников), может послужить основанием для ужесточения действий Саудовской Аравии в Йемене. И в плане противостояния с ОАЭ оно дает повод не просто усилить давление на хуситов, но, главное, помешать эмиратской ползучей экспансии в южнойеменских областях.

Пока неизвестно, действительно ли запасы разведанных нефтяных месторождений в Йемене на исходе. Неизвестно также имеют ли под собой почву предположения о якобы богатейших нефтеносных полях на территории страны, для разработки которых нужны как минимум два условия — стабильный юридический статус территорий и безопасность инвестиций. Но все указывает на то, что и йеменская война, и параллельные ей социально-политические процессы в этой стране не исчерпываются геополитическими и военно-стратегическими факторами, не говоря уже о религиозно-конфессиональном. Видимо, имеет смысл искать «кому выгодно», и это в буквальном смысле.

Статья опубликована в РСМД: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/blizhniy-vostok-na-novom-vitke-eskalatsii-voyny-v-yemene/

Фото: REUTERS/Mohamed al-Sayaghi

Ситуация на ливанском политическом поле явно взяла курс на стабилизацию и конструктивный выход из кризисного состояния. Однако насколько глубоки позитивные внутриполитические сдвиги, обещают ли они постепенное реформирование государственной системы, основанной на конфессионализме, и, главное, как скоро ливанцы смогут почувствовать эффект от усилий правительства по преодолению тяжелых проблем во многих областях жизни общества — эти вопросы остаются открытыми.

Предсказуемость и динамическая стабильность как характеристики нового этапа в политическом процессе

Последний день октября 2016 г. принес Ливану выход из «президентского тупика», продолжавшегося более двух лет. В условиях уникальной ливанской демократической модели — консоциональной демократии — стала возможной, наконец, согласованность основных политических сил по кандидатуре одного из лидеров президентской гонки — генерала М. Ауна.

Эта успешная договоренность (причудливая во всех смыслах «консоциация»), инициатором которой стал глава движения «Мустакбаль» Саад Харири, оставила на повестке дня ряд нерешенных проблем самой государственной структуры. Нелегкий процесс формирования Кабинета под началом того же С. Харири длился более полутора месяцев и завершился 18 декабря 2016 г. утверждением правительства-гиганта из 30 человек, причем свои прежние места сохранили бывшие министры внутренних дел, иностранных дел и финансов. Теперь к числу важнейших задач в области государственного управления Ливана относятся долгожданные парламентские выборы, назначенные на май 2017 г. Если даже выборы на этот раз состоятся — а они уже дважды откладывались на полуторагодовой срок, — то можно предугадать, что они будут проведены на основе прежнего избирательного закона, поскольку обсуждение нового зашло в свое время в тупик, и выхода из него пока не видно. Депутатский состав практически образца 2009 г. будет в таком случае переизбран, и уже новые парламентарии будут участвовать в очередном непростом процессе формирования обновленного правительства (по всей видимости, во главе с тем же С. Харири и, возможно, с сохранением в общих чертах его нынешней схемы).

Ожидаемая новая структура политического пространства, скорее всего, не предполагает существенного изменения состава политических элит. Ливанцы, вероятно, будут еще очень продолжительное время видеть на разных ответственных постах тех же ведущих политиков, неизменно договаривающихся о мере властного представительства своего электората. Так что, несмотря на сдвигающийся в ту или иную сторону политический баланс, динамическое равновесие высоких государственных постов будет устанавливаться не между «новой» и «старой гвардией», а внутри привычных политических элит.

Президент и сторонники по бывшему альянсу

Ливанский президент — как по определению, так и по прецеденту — на внутриполитической арене вынужден занимать позицию «над схваткой». При этом нельзя не учитывать тесную связь христианских партий, входивших в бывший альянс «8 марта», в том числе Свободного патриотического движения, с шиитскими силами, которые пытаются демонстрировать мобилизацию внутри своего лагеря. Примечательным фактом можно считать то, что в южных районах страны, где поддержка шиитской «Хезболлы» почти повсеместна, отмечается также подчеркнутое уважение к лидеру АМАЛЬ Набиху Берри. Есть и особые районы и кварталы, где ведется мощная агитация в пользу давнего спикера парламента. При этом Сопротивление очевидным образом идет на взаимовыгодный тандем, где Н. Берри, помимо его широких финансовых возможностей в пользу прошиитских кругов, выступает и своеобразным буфером для радикальных взглядов политиков от «Хезболлы», представляет теперь на политическом поле «умеренных» шиитов. В свою очередь, для т. н. просаудовских сил Н. Берри может рассматриваться как потенциальный канал для компромиссов со стороны ливанских шиитов.

В то же время «Хезболла» проводит очень продуманную политику, как бы уведя в тень хорошие отношения с президентом М. Ауном как соратником по бывшему альянсу «8 марта». Занятые не столько даже в сирийском конфликте, сколько в охране непосредственно ливанских границ вместе с ливанскими армейскими подразделениями, отряды этой партии постоянно набирают очки для своего политического крыла. Можно предполагать, что «Хезболла» окажется очень хорошо представленной во власти (как в правительстве, так и на государственных постах среднего уровня) и, вероятно, что многие ее сторонники будут позиционировать себя в качестве «независимых», как это уже было в период большинства «8 марта» в парламенте и правительстве Наджиба Микати (с января 2011 по март 2013 г., затем оставался и.о. премьера еще почти год).

Скороспелая попытка С. Харири в ноябре 2015 г. провести в президенты лидера движения «Марада» Сулеймана Франжье породила явное недовольство последнего этим неуспехом, особенно после подобного же маневра, но уже приведшего к избранию мощного конкурента — генерала М. Ауна. Пытаясь получить максимум при распределении министерских портфелей, С. Франжье явно использовал образ незаслуженно обойденного соратника по прежнему альянсу, в том числе в отношениях с М. Ауном. Впрочем, назначенный премьер открыто демонстрировал стремление «задобрить» своего экс-фаворита по президентской гонке, и тем самым С. Харири смог на протяжении всего продолжительного периода формирования правительства удержать вокруг себя всех возможных потенциальных сторонников.

Свое веское слово в нынешний поворотный момент ливанской политической жизни стремились высказать лидеры религиозных общин. В качестве центра притяжения глав христианских общин Ливана позиционирует себя патриарх Маронитской церкви Бишара Бутрос ар-Раи. Кроме регулярных заседаний Маронитского совета епископов, он собирал в своей резиденции в Бкерке заседания Совета католических патриархов и епископов в присутствии представителя папского престола (нунция), которые высказываются в том числе по актуальным вопросам ливанской политики. В течение первой половины ноября патриарх принимал у себя и нового президента, и спикера парламента, и лидеров ведущих ливанских партий, и даже заместителя главы Высшего исламского шиитского совета. Показательно, что патриарх Бишара ар-Раи фактически заявляет о себе словами своего далекого предшественника, патриарха Ильяса Хувайека: «Я — патриарх Ливана. Для меня существует не Ливан разных конфессий, а одна конфессия — ливанская».

На крайней необходимости скорейшего назначения членов нового правительства настаивал и суннитский Верховный муфтий Ливана Абдуллатиф Дериан. Он, кстати, прямо называл избрание нового президента страны успехом «смелой и мужественной инициативы» С. Харири.

Практически по всем вопросам региональной и мировой политики (причем в наименьшей степени — по внутриливанской проблематике) высказывался глава «Хезболлы» Хасан Насралла. Безусловный лидер общины ливанских шиитов продолжает выступать не столько в качестве религиозного авторитета, сколько яркого политического деятеля, а его слова служат ориентиром для сторонников Сопротивления далеко не только в Ливане.

Нужды населения и «политика для политиков»

Ливанцы, вероятно, будут еще очень продолжительное время видеть на разных ответственных постах тех же ведущих политиков, неизменно договаривающихся о мере властного представительства своего электората.

Политическая перегруппировка старых элит по всем признакам не производит на ливанцев сильного впечатления. Прагматический взгляд на жизнь, присущий большинству жителей страны, заставляет не забывать, что в новых условиях тем же самым политикам предстоит решать ряд серьезнейших вопросов, давно стоящих перед страной, причем в контексте тяжелой региональной ситуации.

Социально-экономический блок вопросов. Простые ливанцы неоптимистичны в оценках долгожданных политических перемен. Преобладает трезвый подход: люди ждут от нового президента и кабинета министров реальных шагов по улучшению положения в разных сферах жизни общества. Низшие и средние слои населения испытывают серьезные экономические трудности, не видя при этом заметных перспектив на улучшение. В стране сохраняется сильнейшее социальное расслоение при фактическом отсутствии социальных лифтов. По оценкам Всемирного банка на октябрь 2016 г., за годы кризиса в соседней Сирии количество бедных в Ливане возросло с 1 млн до 1,2 млн человек (не считая сирийских беженцев), тогда как число безработных ливанцев увеличилось приблизительно на 250–300 тыс., из которых большинство — неквалифицированные молодые люди. Условия труда малообеспеченных слоев населения, их жилье и питание находятся на чрезвычайно низком уровне, а огромная разница с качеством жизни «элитарных слоев» бросается в глаза. Уровень безработицы очень высок, причем это касается как малоквалифицированных рабочих, так и выпускников университетов, не имеющих протекции.

Простые ливанцы неоптимистичны в оценках долгожданных политических перемен.

Эти проблемы существовали в Ливане задолго до наплыва сирийских беженцев, которые, справедливо говоря, и не претендуют найти квалифицированную работу, а потому составляют конкуренцию коренным ливанцам лишь среди уборщиков, рабочих на стройках и станциях техобслуживания. Сирийские мелкие лавочки потеснили ливанские лишь в тех районах, где сосредоточены поселения беженцев (по большей части – в долине Бекаа). В ноябре–декабре 2016 г. во многих районах проходили акции протеста против тяжелых условий труда среди водителей пассажирского автотранспорта, производителей сельхозпродукции, которые испытывают серьезные проблемы рынков сбыта.

Проблемой, которая касается большинства населения, остается чрезвычайная дороговизна жилья, коммунальных услуг, телефонной связи и Интернета. Ливанцы жалуются на коррупционные схемы, которые стоят за монополией на эти услуги. Кроме того, по их мнению, коррупция обеспечивает «порочный круг» коммунальных проблем: за электро- и водоснабжение граждане вынуждены платить по двум-трем квитанциям — от официальной снабжающей организации и от частных фирм, обеспечивающих светом и водой в частые и продолжительные периоды перебоев их подачи.

Принципиально не решенным остается воспрос утилизации и переработки отходов: положение в целом вернулось к своему «докризисному» состоянию. В ряде столичных районов сохраняются огромные свалки вдоль дорог, обильно политые крысиным ядом и представляющие большую угрозу для и без того тяжелой экологической ситуации в Бейруте. Отсутствие экологичных видов транспорта, железных дорог, перенасыщенность страны подержанными автомобилями, все это помноженное на предельную плотность населения городов и выкупленную в собственность богатыми семьями, а потому недоступную для простых ливанцев землю равнинных районов, дополняют удручающую картину.

В свете сказанного баталии на «политическом олимпе» не могут не восприниматься ливанцами сквозь призму хозяйственных проблем, с которыми население страны сталкивается в повседневной жизни.

Социально-политические проблемы. Дробность ливанской политической арены отражает внутреннюю разделенность самого общества. Во многих отношениях заметны различия в уровне и стиле жизни населения разных районов Ливана, в их политических пристрастиях и взгляде на региональные и мировые проблемы. Политическая аффиляция конфессиональных общин, в свою очередь, базируется на традиционных представлениях, царящих в среде общины, и религиозном авторитете духовных лидеров.

Дробность ливанской политической арены отражает внутреннюю разделенность самого общества.

При заявляемом чаще всего нейтрализме отдельных общин все же преобладает позиция, связанная с той или иной опорой на различные внешние силы. За несколько месяцев, прошедших с избрания президента, несовпадающие взгляды религиозных общин много раз давали о себе знать. Это касалось и распределения постов в правительстве, госструктурах, силовых ведомствах, и дискуссий по новому избирательному закону, и деятельности Спецтрибунала по Ливану (расследующего убийство Рафика Харири 14 февраля 2005 г.). При этом каждый раз просматривался мировой игрок, который выигрывал от поддержки той или иной спорящей стороны на внутриливанской арене.

Что касается новых, «молодежных» политических сил, далеких от ведущих ливанских семей и исторических партий, то они пытались выйти под лозунгами борьбы с якобы насквозь коррумпированной системой власти, политическим конфессионализмом и протекционизмом. Довольно скоро, правда, они столкнулись с серьезными внутренними проблемами, виной чему были как разобщенность, так и провокаторские действия некоторых членов. Во многом такого рода движения были нейтрализованы давлением крупных партий, которые усмотрели опасность для себя. Впрочем, эти так называемые реформисты не теряют надежды добиться успехов в отношении глубокой трансформации существующего политического поля.

В пользу того, что конфессиональная система политического представительства будет сохраняться, говорят не только прежние заявления М. Ауна. Ливанские СМИ в период формирования правительства напрямую обсуждали конфессиональные квоты в министерском составе. Газета «Аль-Мустакбаль», рупор партии С. Харири, также отмечала, что при формировании правительства назначенный премьер был занят помимо поиска «тонкого политического баланса» еще и распределением постов по конфессиональному признаку.

Ливанское преломление региональных проблем

Ливан продолжает быть вовлеченным в проблемы безопасности в регионе, связанные с распространением экстремизма под исламистскими лозунгами. Обеспокоенность властей вызывают, в частности, подобные настроения в некоторых районах Триполи, а также попытки халифатистской агитации в ряде палестинских лагерей (например, Айн-аль-Хильве близ Сайды, с населением около 80 тыс. чел.). Периодические боестолкновения и стычки на северной и восточной границах страны свидетельствуют о сохраняющейся опасности вторжения исламистов с сирийских территорий и угрозы для мира в стране. Гарантом безопасности выступает ливанская армия, авторитет которой все повышается и на имидж которой правительство не жалеет средств. Некоторую финансовую помощь, а также вооружение и технику (впрочем, в символическом объеме) поставляют ливанской армии США и Великобритания. Дипломаты этих стран даже присутствуют на заседаниях Высшей комиссии по защите государственных границ Ливана. Армейская инфраструктура улучшается год от года, а популяризации армии посвящена значительная часть наружной рекламы в городах и на автомагистралях. При этом непосредственное участие отрядов «Хезболлы» в сирийском конфликте, видимо, умышленно не акцентируется, и о резолюции 1559, предусматривавшей разоружение отрядов партии, в настоящее время предпочитают не вспоминать.

Ливанцы в настоящее время не станут жертвовать общественным порядком ради выражения своих политических пристрастий.

Неприятие возможности для большинства населения отказа Ливана от нейтрализма по отношению к сирийским событиям легко объяснимо. Ливанцы в настоящее время не станут жертвовать общественным порядком ради выражения своих политических пристрастий. Во всяком случае, поддерживать сирийскую оппозицию ливанская армия не намерена, косвенным подтверждением чему стало неожиданное признание «Свободной сирийской армии» террористической организацией: такое мнение высказал 14 ноября 2016 г. общественный обвинитель на одном из заседаний военно-полевого суда, приравняв это объединение к террористическим ИГ и ФН («Джабхат ан-Нусра»). Нейтрализм Ливана сразу после своего избрания провозгласил и новый президент, заявив, что страну «необходимо отделить от внешних конфликтов, следуя при этом Уставу ЛАГ». Правда, вскоре прозвучал и другой его призыв — к «упреждающим, сдерживающим и защитным мерам против терроризма до полной победы над ним». Это вполне может означать попытку сохранения сбалансированной линии прежнего главы правительства Т. Салама, когда армия эффективно противодействовала исламистам внутри ливанских границ, а отряды «Хезболлы» (негосударственные вооруженные формирования) неофициально, но с молчаливого согласия правительства воевали в Сирии.

Успехи сирийской армии и поддерживающих ее сил, в первую очередь российских ВКС, простые ливанцы во многих частях страны очень приветствуют. Среди тех, кто критически относится к усилиям по поддержке сирийского режима, демонстрация мощных средств ведения боевых действий все равно вызывает традиционное для Ближнего Востока уважение силы. Вообще, российское «возвращение» на Ближний Восток чаще всего встречается в Ливане с одобрением. Народ не рассматривает усиление присутствия России в регионе как угрозу или шаг к дестабилизации, а напротив, в большинстве своем расценивает его как фактор сдерживания хаоса и экстремизма. Изредка в прессе появлялись намеки на связь окончания политического вакуума в Ливане с поддержкой со стороны Москвы и даже усилением российских военных сил в соседней Сирии. Как ни парадоксален такой ход мысли, он указывает все же на придание огромного значения действиям России в региональном масштабе.

Народ не рассматривает усиление присутствия России в регионе как угрозу или шаг к дестабилизации, а напротив, в большинстве своем расценивает его как фактор сдерживания хаоса и экстремизма.

Ливанцы склонны рассматривать ситуацию в регионе во многом как столкновение интересов двух региональных лидеров. Иран, действуя сугубо в своих интересах, идет в этом отношении параллельным курсом с Россией, и этот тактический альянс (не исключающий, впрочем, возможности создания одновременно и других тактических альянсов) может продлиться долго и служить до определенного момента умиротворению региона. Саудовская Аравия, обескровленная низкими мировыми ценами на нефть и затянувшейся войной в Йемене, не может не нуждаться в компромиссах по многим региональным вопросам, и можно предположить, что вопрос верховной власти в Ливане как раз стал одним из таких подходов. С. Харири, не раз заявлявший в триумфальном ключе о своем «возвращении» из КСА, стал, по-видимому, основным координатором внутриполитической договоренности, которая привела к успешному избранию главы государства после президентского вакуума, продлившегося более двух лет. Не последнюю роль в этом могли сыграть изменившиеся подходы в «доме Сауда» к ливанской политической повестке.

Продолжение «ближневосточной классики»

Не утрачивает своей актуальности и проблематика палестинских лагерей в стране. В них проживают, по приблизительным оценкам, от 250–300 тыс. до 450 тыс. палестинцев, большинство из которых не имеют гражданства и ограничены во многих правах и возможностях. В южных районах весьма сильна агитация ФАТХа. Особенно вблизи палестинских лагерей в районе южноливанского Сура повсюду — и на улицах, и вдоль дорог — можно видеть желтые флаги организации. 11 ноября 2016 г. ливанские палестинцы шумно отмечали 12-ю годовщину кончины Абу Аммара (Ясира Арафата). Впрочем, у ФАТХа в Ливане много врагов как среди палестинцев из других групп, так и исламистов, пытающихся «раскачивать» страну, используя палестинский вопрос. (За время «арабской весны» были совершены около 30 покушений на видных членов ФАТХа в Ливане.) Показательно, что серьезные инциденты в самом неспокойном, как считается, лагере Айн аль-Хильве стали происходить уже в ноябре, в период острых дебатов вокруг формирования нового правительства. Непосредственно в День независимости (22 ноября) в этом лагере произошли боестолкновения, в результате которых были убитые и раненые. Перестрелки происходили и в дальнейшем, причем среди жертв оказывались стражи правопорядка лагеря.

Успешный политический маневр лидера «Мустакбаль», приведший фактически к прорыву «президентского вакуума», почти сразу — уже в ноябре 2016 г. — стал отзываться эхом на уровне региональной политики. Накануне Дня независимости Ливана с неожиданным официальным визитом прибыла представительная делегация из Саудовской Аравии. Состоялось множество встреч, начиная с президента М. Ауна, а также со многими ведущими политиками, в том числе спикером Н. Берри. По словам главы делегации, принца Фейсала, король Сальман уполномочил делегацию поздравить нового президента с избранием, а кроме того, пригласить его в Саудовскую Аравию с визитом — только после формирования нового правительства под началом С. Харири. Такая миссия саудовцев, как представляется, очень походила на неприкрытое давление на президента из бывшего прошиитского альянса. Очевидным это становится, если учесть время посещения саудовцами Бейрута — кульминационный период распределения министерских портфелей в новом правительстве. Так или иначе, поездка президента М. Ауна в Саудовскую Аравию состоялась в январе 2017 г., и — что показательно — стала его первым зарубежным визитом в новом качестве.

В этой связи логично сосредоточить внимание на еще одном ключевом вопросе ливанской внешней политики — развитии отношений с Ираном. На этом направлении тенденции остаются пока менее явными. Тем не менее иранский внешнеполитический трек будет продолжать оказывать самое непосредственное влияние на внутриливанскую политику, и потребуется время, чтобы разобраться, насколько оно окажется в интересах всего ливанского народа.

Оригинальная публикация: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=8609#top-content