26 марта 2015 г. Саудовская Аравия начала военную интервенцию в Йемен под кодовым названием "Буря решимости". К счастью, все девять государств, вступивших в коалицию с КСА пока остались преимущественно пассивными ее участниками. Первое официальное заявление об интервенции было озвучено послом Саудовской Аравии в Вашингтоне А. Джубейри. Немногие в связи с этим заметили, что эта "буря" буквально опрокинула многолетнюю миссию СБ ООН в Йемене, запущенную еще в 2011 г. Война была объявлена всего через три дня после постановления СБ ООН от 22 марта 2015 г., в котором была выражена твердая уверенность СБ ООН, что "решение проблем Йемена возможно найти лишь через мирный, инклюзивный, упорядоченный процесс силами самих йеменцев" (United Nations S/PRST/2015/8, стр. 2/3).
Американские военные вошли в объединенный штаб, а командует силами коалиции сын короля Саудовской Аравии, министр обороны Мухаммад бин Сальман Абдульазиз ибн Сауд. Считается, что от итогов войны в Йемене зависит расклад сил в правящей династии. Война рассматривается им, кроме всего прочего, как реванш за поражения, понесенные саудовскими военными в ходе саадских войн в Йемене против хуситов в 2004-2010 гг. , в которых они негласно или явно эпизодически участвовали.
Вторжение началось по просьбе президента Йемена Хади от 23 марта 2015 г. В своем обращении к Эр-Рияду он попросил направить силы быстрого реагирования "для оказания немедленной помощи законному правительству Йемена всеми доступными средствами для защиты Йемена и предотвращения потенциальной агрессии хуситов, возможной в любой момент, против города Аден". Одновременно, Хади просил рассматривать ситуацию в стране как "переворот", а виновной стороной считать "проиранских хуситов".
Неординарность такого обращения бросается в глаза. На протяжении четырех лет Йемен находится под беспрецедентно плотным вниманием СБ ООН, который оперативно реагировал на все многочисленные движения внутри страны, по существу находившейся в режиме его опеки все эти годы. Там почти неотлучно присутствовал специальный советник Генерального секретаря ООН Дж.Беномар, получивший мандат на продвижение мирного плана, созданного по инициативе той же Саудовской Аравии (оказавшегося, правда, весьма "ухабистым"). Разные участники невероятно сложного процесса политического урегулирования в Йемене регулярно попадали под критику СБ ООН и даже под действие VII главы Устава ООН. Это относится и к движению Ансаруллах (хуситам). Особенно жесткий тон в отношении йеменских участников урегулирования со стороны СБ ООН появился после неожиданных побед, одержанных Ансаруллах над просаудовской салафитской партией Ислах в сентябре 2014 г., когда обозначились контуры нового и неожиданного внутриполитического альянса между хуситами и блоком бывшего президента Салеха, все еще контролировавшего ведущую партию страны ВНК, парламент и костяк вооруженных сил. Но СБ ООН не ставил диагноз "переворота".
В Сане вплоть до начала интервенции продолжались мирные инклюзивные переговоры под эгидой представителя ООН, причем, в период с 22.01 по 21.02.2015 они концентрировались на проблеме экстренного заполнения вакуума власти, оставленного внезапными синхронными добровольными отставками президента Хади и председателя правительства Бахаха от 22 января. Надежды, что Хади сам пересмотрит свое решение были так сильны, что парламент даже не поставил его прошение на утверждение! Президенту было оставлено право на решение своей судьбы, что собственно и позволило ему сохранить легитимность после 21 февраля и переезда в Аден. Но это случилось в момент, когда Высший революционный совет (ВРС) и ряд других институтов в полуживом государстве уже были созданы и когда стороны санского диалога уже подготовили пакет более фундаментальных решений для компенсации отставок.
Что же реально побудило президента Хади попросить отставки? Ответ на этот вопрос поможет пролить свет на всю последующую цепь событий. Поводом стал бурный конфликт президента Хади с руководством Ансаруллах, начавшийся 16 января 2015 г., когда хуситы заблокировали его попытки запустить на референдум проект новой конституции Йемена без права внесения в него корректировок. Речь шла де-факто об одном положении, устанавливающем число членов создаваемой федерации. Хуситы потребовали права на изменение редакции этого пункта, а специальный советник ООН после консультаций с йеменскими сторонами, в конце концов, признал их правоту. Жесткая формулировка образования шести субъектов в Йемене могла вызвать новые конфликты. Дело в том, что принятый в феврале 2014 г. т.н. "вариант Хади" о шести субъектах, два из которых должны были появиться на юге (Хадрамаут и Аден) и четыре - на севере (аль-Джанад, Тихама, Азал и Саба) с выделением столицы Саны в особый федеральный округ, уже вызвал небывалую озабоченность у большинства йеменских политических элит своим колоссальным центробежным потенциалом, грозящим развалом страны на отдельные соперничающие друг с другом фрагменты. Но самое главное - резкое возражение против этого проекта было выражено представителями Юга - Хираком. Отвергнутый Хади "вариант Хирака" предполагал образование двух иклимов (краев) с широкими правами автономий в географических границах НДРЙ и ЙАР 1990 года. Этот же вариант поддержала партия ЙСП - третья по влиянию партии страны.
Открытое обсуждение могло бы смягчить заранее известную негативную реакцию южан по столь существенной проблеме и снизить сепаратистские настроения на Юге. Но дело не только в этом. Если на Севере критики "варианта Хади" упирали на неизбежный всплеск "регионализмов", то на Юге были убеждены, что проекта направлен на дальнейший раскол исторически сложившейся за период существования НДРЙ этнополитической общности на Юге, чтобы открыть двери для перехода к раскольническому проекту "Хадрамаут" в интересах КСА, появившемуся еще в 1960-е годы.
Переезд Хади в Аден, и небывалая милитаристская риторика ряда посольств в адрес временных властей, оставшихся в Сане, похоже, были восприняты ими, прежде всего, как сигнал о переходе к практической фазе реализации раскольнических планов.
Ситуация резко обострилась и поставила страну на грань гражданской войны. Помимо племенных ополчений (лиджан аль-шаабийя) против альянса хуситов с Салехом оказались готовы выступить сторонники Хирака и структуры АКАП. Но племенным ополчениям, мобилизованным в Адене президентом Хади противостояли не столько хуситы, сколько регулярные части йеменской армии и силы безопасности, лояльные Салеху. Поэтому атакам новой президентской коалиции подверглись прежде всего военные лагеря и склады оружия на Юге, составлявшие основу обороноспособности страны. Вот почему движение хуситов на Юг вместе армейскими подкреплениями Салеха, по-видимому, нельзя однозначно оценивать как тактический просчет с их стороны. В противном случае риск попадания арсеналов в руки АКАП мог бы резко изменить соотношение сил на Юге и значительно повысить риски сектантской бойни в гораздо более широких масштабах, похоронив все надежды йеменцев создать у себя гражданское справедливое государство.
