Трибуна

Трибуна (68)

Саудовско-катарские отношения переживают новый публичный кризис, хотя на Ближнем Востоке выяснять отношения принято за закрытыми дверями. 5 июня сначала Саудовская Аравия, Египет, ОАЭ и Бахрейн объявили о разрыве дипломатических отношений с Катаром и прекращении транспортного сообщения с этой страной, а затем Йемен, Мальдивы, Ливия (Тобрук) и Маврикий. Причина – поддержка катарцами сепаратистских и террористических групп, включая «Исламское государство» и «Аль-Каиду», вмешательство во внутренние дела стран региона, в том числе в сотрудничестве с Ираном (Эр-Рияд обвинил Доху в поддержке проиранских групп в Восточной провинции КСА). В ответ МИД Катара заявил, что у этого решения нет легитимных оснований и что оно нарушает суверенитет эмирата.

Генеральный секретариат Организации исламского сотрудничества отметил, что внимательно следит за ситуацией вокруг Катара и призывает его чтить прежние обязательства, начиная от прекращения поддержки террористических групп и заканчивая провокациями со страниц СМИ.  В FIFA Reuters заявили, что регулярно контактируют с оргкомитетом ЧМ-2022 (пройдет в Катаре), других комментариев организация пока делать не будет.

С одной стороны, кажется, что ситуация вокруг Катара – образец иллюзорности единства арабских стран против Ирана и продолжение противостояния внутри региона, которое наметилось давно. С другой – нынешний кризис не имеет аналога и отражает трансформацию Ближнего Востока. Однако второе не отменяет первого, а о беспрецедентности саудовско-катарских отношений говорят не в первый раз.

Беспрецедентный шаг

В марте 2014 года Саудовская Аравия, Эмираты и Бахрейн отозвали своих дипломатов из Катара, «поскольку Доха не выполнила соглашение между странами Персидского залива не вмешиваться во внутренние дела друг друга». Тогда эксперты также называли шаг этих стран беспрецедентным и фундаментальным в 30-летней истории Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (создан в 1981 году). Наблюдатели отмечали, что решение вызвано неодобрением некоторых катарских позиций, как будто бы Доха не входит в группу стран Персидского залива и у нее есть отдельные интересы. При этом со стороны трех стран звучали угрозы, реализованные в настоящее время, а именно: торговые санкции, закрытие воздушного пространства и сухопутных границ с эмиратом, а аналитики допускали военный сценарий.

Однако до морской и воздушной блокады Катара дело не дошло, да и руководство страны тогда «сдало назад» - согласилось на условия и выполнило некоторые пункты договоренностей. Так, эмират вроде бы прекратил активную поддержку «Братьев-мусульман», хотя в регионе считали и, как мы видим, продолжают считать, что не до конца. Однако от растущих амбиций Катар отказаться не мог, поскольку это означало бы отказ от своих дорогостоящих и энергозатратных действий по усилению влияния не только на Ближнем Востоке, но и в Северной Африке.

Всему виной саммит?

Нынешний конфликт заметно разгорелся после визита Трампа в Эр-Рияд и саммита арабских стран в мае. По его итогам Иран был назван главным спонсором терроризма, с которым стороны намерены решительно бороться. На этом фоне критицизм роста антииранских настроений 4-го эмира Катара Тамима бин Хамада аль-Тани, слова которого списали на происки хакеров, действительно резонировала.

Контакты между Дохой и Тегераном существуют – яркое свидетельство тому апрельская сделка сторон, которая включала в себя выкуп Катаром в Ираке в обход Багдада 26 членов королевской семьи, похищенных в 2015 году во время соколиной охоты, и шиитско-суннитскую эвакуацию (с одной стороны, оппозиции из Мадая и Забадани под Дамаском, с другой - шиитов из Фуа и Кефрая в Идлибе).

Но представляется, что обвинения КСА и ОАЭ в адрес Катара о попытках сорвать планы по изоляции Тегерана – лишь удобный повод для «одергивания» и принижения статуса Дохи. Хотя бы потому, что реального сдерживания Ирана не происходит. Его присутствие в Йемене – миф, используемый КСА, в Сирии продвижение иранских прокси-сил к границе с Ираком хотя и остановлено США, но достаточно осторожно, а в самом Ираке преимущественно шиитское ополчение «Хашд аш-Шабии» имеет достаточную свободу действий, причем некоторые структуры даже введены в состав армии.

США vs. Катар

Судя по комментариям в прессе, экспертное сообщество разделилось на две части: одни считают, что США к нынешней «блокаде» Катара не имеют отношения, другие уверены, что американцы санкционировали изоляцию Дохи, и это было утверждено в ходе визита Трампа в Эр-Рияд. На наш взгляд, лакмусовой бумажкой здесь могут служить публикации в американской прессе как до саммита, так и после, призывающие новую администрацию обратить пристальное внимание на своего союзника. Он, рассуждали эксперты, с одной стороны, полностью зависит от США в сфере безопасности по причине базирования там американских военных, с другой – в течение более чем 20 лет систематически предпринимает действия, которые «не только не смогли продвинуть интересы США на Ближнем Востоке, но и во многих случаях активно подрывали их». В то же время американцы признают, что не раз пользовались катарскими контактами, например, с «Нусрой» и «Талибан» для освобождения своих подданных.

Официально госсекретарь США Рекс Тиллерсон призвал ряд стран Персидского залива, объявивших о разрыве дипотношений с Катаром, сесть за стол переговоров, а представители Пентагона заявили, что нынешний кризис никак не повлияет на присутствие американских военных в эмирате.

Однако нынешние действия по «одергиванию» Дохи могут быть использованы Штатами в свою пользу, при этом вряд ли они всерьез будут искать альтернативны военного присутствия. Ходят слухи, что рассматривается вариант возвращения американского присутствия в Саудовскую Аравию, но против этого шага, скорее всего, выступит сам Эр-Рияд, поскольку тема «крестоносцев на святой земле» будет способствовать росту радикализма в королевстве и усилению «Исламского государства». Хотя эти слухи все же больше походят на инструмент информационного давления, поскольку в американской экспертной среде преобладает мнение, что в Персидском заливе период сотрудничества стран сменяется периодом трений, это связано с амбициями ряда государств (как пример, саудовско-эмиратское противостояние по Йемену и в целом в регионе), но в целом ситуация остается и останется стабильной. Поэтому давление на Катар со стороны региональных игроков вряд ли будет носить долгосрочный характер: через несколько месяцев можно ожидать уступки со стороны Катара в плане депортации из страны некоторых особо ярких фигур, некую реструктуризацию СМИ, снижение пожертвований через частные фонды. Во-первых, Доха хотя и обладает солидными ресурсами для корректировки маршрутов поставок, но основной доступ к товарам осуществляется через сухопутную границу с КСА, да развитие Qatar Airways накладывает отпечаток. Во-вторых, длительная изоляция Катара чревата дальнейшими и более тесными контактами с Ираном.

Ситуация на юго-востоке Сирии продолжает накаляться. Если в ближайшее время Москва и США не выработают единое решение по деконфликтации, то со стороны Пентагона может последовать жесткая реакция.

Как мы отмечали ранее, несмотря на «предупреждающие» авиаудары ВВС США по иранским прокси-силам, проправительственные формирования не отказались от намерений продвигаться в сторону границы с Ираком через аль-Танф – населенный пункт на границе с Иорданией и опорный пункт американцев и их союзников по борьбе с ИГ. Такие действия срывают планы США, которые поддерживают сугубо умеренную оппозицию «Революшн коммандо» и ряда других фракций в операциях против «Исламского государства», а главное – преследуют не столько борьбу с исламистами, сколько создание сирийско-иракского «шиитского коридора» (в случае соединения сирийской группировки с формированиями иракского ополчения «Хашд аш-Шааби» - также преимущественно шиитского).

19 мая на брифинге председатель Комитета начальников штабов Вооруженных сил США генерал Джозеф Данфорд заявил, что Соединенные Штаты предложили России план по разграничению операций в главном нефтедобывающем регионе Сирии провинции Дейр эз-Зор. Подробностей такого предложения нет, хотя весьма показательно то, что американцы готовы делить пространство для операций против ИГ с проправительственной группировкой.

Но, во-первых, США (при нынешнем антииранском курсе администрации Белого дома) не могут допустить создание «шиитского коридора» и усиления Ирана на юге страны, а значит – отвести отряды оппозиции в Иорданию и пропустить проправительственные формирования к городу Аль-Букамаль, который контролирует ИГ. Или – начав бои за Аль-Букамаль, отдать все отбитые территории силам режима.

Во-вторых, американские аналитики хорошо понимают, что сирийский Аль-Букамаль и иракский Аль-Каим – это те населенные пункты, благодаря которым вытесненная во время иракской войны «Аль-Каида» сумела сохраниться, а нынешние «Нусра» и ИГ набрали силу. Именно поэтому в составе «Революшн коммандо» (судя по всему, «коммандо» - это тактическая коалиция, куда входят «Джейш Усуд аш-Шаркия», силы «Мученика Ахмада аль-Абдо» и ряд других «свободных кланов») – уроженцы Дейр эз-Зора и конкретно Аль-Букамаля. Понятно, что самый безопасный сценарий был бы, если бы американцы и их союзники продолжили операцию по взятию Аль-Букамаля, а проправительственные силы начали давно обещаемое наступление от Пальмиры в сторону заблокированного гарнизона сирийский войск в западной части города Дейр эз-Зор. У сил режима хорошо получилось сорвать наступление оппозиции на Аль-Букамаль, но уже несколько месяцев они не могут отбить у ИГ Пальмирский район зернохранилищ и выбить исламистов из подземных бункеров.

Сложно сказать, было ли продвижение на восток отрядов сирийской армии и проиранских отрядов к иракской границе изначально одобрено Москвой, которая одновременно старается выстраивать отношения с монархиями Персидского залива. Создается впечатление, что его инициировал Иран, а России пришлось поддержать свои союзников на земле дипломатически и осторожно военным присутствием (периодически появляются сообщения о прикрытии сил режима в том районе не только сирийскими, но российскими истребителями). Есть информация о том, что в апреле сирийское военное командование официально (в Сети есть документы, выложенные шиитскими группами якобы за подписью Асада и начальника сирийского Генштаба Али Абдуллы Айюба) передало иранским офицерам командование сирийским ополчением, а также – ответственность за операции на юге страны.

На словах представители «Революшн коммандо» обещают дать бой иранским прокси-силам в случае их дальнейшего продвижения к аль-Танфу. Известно, что к ним 21 мая присоединились отряды «Куват аль-Бадия» - силы Совета Пальмиры, сформированного внутри 75-тысячного лагеря беженцев Рукбан на границе с Иорданией (недалеко от аль-Танфа). Но пока, в отличие от сил режима, они бездействуют и даже сдают территории оппонентам, например, КПП аль-Зарка в 26 км от аль-Танфа. При этом проправительственные силы действуют с нескольких направлений – одна группировка находится в десятках километров от аль-Танфа (интересно, что в составе есть американские танки Абрамс, которые изначально были переданы Багдадом подразделениям «Хашд аш-Шааби», формально введенным в состав ВС Ирака, но затем «перетекли» иракцам в Сирию). Вторая группировка, в составе которой как раз и были замечены российские военные, идет из провинции Эс-Сувейда. Как сообщают источники, проправительственные силы по своей инициативе вывешивают российский флаг для демонстрации поддержки, а количество советников и спецназа сильно преувеличено.

В любом случае попытки применить американскую тактику – насытить российскими военными советниками союзные силы на потенциально опасном направлении – теоретически могут предотвратить военный сценарий, но явно осложнят диалог РФ на политической арене, причем не только с США, но и с другими региональными игроками. Тем более что США сами применяют там такой сценарий – вместе с американцами в составе коалиционных Сил специальных операций действуют иорданцы, британцы и норвежцы.

После того, как 22 мая «шиитская группировка» направила часть своих сил в сторону второй и возникла угроза блокады части подразделений оппозиции, отряды Сирийской свободной армии объявили о начале операции «Вулкан пустыни», цель которой – «очистить Сирийскую пустыню от иранских боевиков». Понятно, что повстанцы в данном случае рассчитывают на поддержку США, поскольку в самой Сирийской пустыне они располагают примерно 2 тысячами бойцов (из них около 500 человек в аль-Танфе). Какова численность двух проправительственных группировок – неизвестно. Проправительственные источники сообщают о 7-9 тысячах, но по всей видимости можно говорить о 5 тысячах человек.

На самом деле: трудно прогнозировать, к чему приведет такая ситуация. По сути, сейчас администрация Трампа должна принять решение, которое может сильно повлиять на сирийский конфликт – продемонстрировать реальное сдерживание Ирана. В настоящий момент антииранский курс Белого дома сводится лишь к тому, что Вашингтон принял линию Эр-Рияда и фактически одобрил действия просаудовской коалиции в Йемене по сдерживанию там Тегерана. Хотя в приватных беседах эксперты Конгресса сами признают, что иранское присутствие в Йемене искусственно раздуто саудитами, а Тегеран устраивает борьба с ним там, где его нет. Для реального сдерживания Тегерана американцы должны продемонстрировать свою решимость в Сирии. По слухам, в настоящее время американцы прорабатывают сценарий жесткого ответа иранскому присутствию на сирийско-иорданской границе, а также готовы изменить свою линию в Ираке после взятия Мосула в сторону ослабления влияния Тегерана. В такой ситуации Россия будет вынуждена участвовать в переговорах по недопущению конфликта между проправительственными и проамериканскими силами в Сирии и давать какие-то обязательства, но разумнее будет при этом сохранять дистанцию. При грамотном маневрировании Москва здесь способна даже извлечь дивиденды – усилить свое влияние в Дамаске и вообще Сирии, потеснив иранцев, что может позитивно сказаться на политическом урегулировании конфликта.





 

18 мая американские самолеты нанесли авиаудары по конвою проправительственных сил на юго-востоке Сирии. Комментируя это, Министр обороны США Джим Мэттис заявил, что США не собираются усиливать свою роль в вооруженном конфликте, однако при необходимости будут действовать «в обороне». Он также отметил, что возглавляемая США коалиция в Сирии состоит «не только из американских военных», «поэтому мы будем защищаться, если против нас предпримут решительные шаги».

В России бомбардировка проправительственных сил ВВС США предсказуемо вызвала шквал обвинений, тем более что она, к сожалению, привела к жертвам (количество убитых и раненых в разных источниках разнится, от трех раненых и шести погибших до 50 раненых и погибших). Заместитель главы МИД России Геннадий Гатилов заявил, что действия американцев являются «абсолютно неприемлемыми и нарушают суверенитет страны». По мнению дипломата, они не пройдут без последствий и «повлияют на ход политического процесса».

Как отмечают иностранные СМИ, американцы заранее предупредили российских военных по специально созданной «горячей линии» о приближении проправительственной группировки, однако это не повлияло на ее продвижение по трассе Дамаск-Багдад - к населенному пункту аль-Танф. Нисколько не желая оправдывать США, заметим, что события на юго-востоке Сирии действительно могут негативно отразиться на переговорах между Москвой и Вашингтоном, но вовсе не потому, что Пентагон нанес авиаудар по конвою сил режима.

С одной стороны, вряд ли Москве, не говоря уже про Дамаск, нравится усиление американских позиций на севере и юге страны – через курдско-арабский альянс «Демократические силы Сирии» (SDF) и коалицию оппозиции «Революшн коммандо» соответственно. С другой – объективная реальность диктует другие условия, и их не мало.

После подписания в Астане меморандума о «зонах деэскалации» российские и сирийские военные объявили о том, что это позволит направить высвободившиеся силы на борьбу с «Исламским государством». То есть – на продвижение сирийских войск в провинциях Алеппо (хотя SDF заблокировали подход сил режима к Ракке взятием аэродрома Табка и одноименного города) и Дейр эз-Зор (от Пальмиры). Напомним, что в последней мухафазе уже несколько лет остается заблокированным гарнизон сирийских войск, который вместе с сирийской «Хезболлой» ведет бои с ИГ и получает поддержку и пополнение только по воздуху.

Однако Дамаск начал активно раскручивать легенду об «иорданском вторжении» под руководством США, а проправительственная группировка – двигаться не от Пальмиры к Дейр эз-Зору, а к границе с Ираком через Сирийскую пустыню. Проправительственные источники обосновали это стремлением наладить сообщение с Ираком и опередить американцев во взятии города Аль-Букамаль в богатой нефтью провинции Дейр эз-Зор. Отметим, что в проправительственной группировке присутствуют подразделения 3-дивизии, но в основном она представлена проиранскими шиитскими формированиями, среди которых, например, отряды иракских «Харакат аль-Абдаль», «Бригад аль-Имам Али». Наступление сил режима было поддержано с другой стороны границы – заместитель командующего «Хашд аш-Шааби» и глава «Катаиб Хезболла» Абу Махди аль-Мухандис заявил, что ополчение рассматривает сирийско-иракскую границу в качестве стратегической цели. Заявление было сделано на фоне продвижение отрядов «Хашд аш-Шааби» в районе Аль-Кайравана (Синджар) сирийской границе.

Таким образом наступление проправительственной группировки имеет как минимум две цели –разделить позиции повстанцев в районе Восточного Каламуна и попытаться сформировать «шиитский коридор» на сирийско-иракской границе. И если первая цель была достигнута, то реализация второй изначально обречена на неудачу.

Во-первых, Дамаск не в состоянии контролировать периферийные районы и заполнить возможный вакуум после ИГ. Однако сирийская армия может и должна разблокировать свою группировку и претендовать на нефтяные месторождения в Дейр эз-Зоре. Путь к этому один – продвижение от Пальмиры. «Бороться с империализмом»», как сейчас проправительственные источники называют ситуацию в районе аль-Танфа, не имеет смысла – американцы тверды в поддержке своих союзников, пусть даже и временных, в борьбе с «Исламским государством». Кроме того, в районе аль-Танфа расположен 75-тысячный лагерь беженцев Рукбан, преимущественно суннитов. Если допустить, что проправительственная группировка берет под контроль иорданскую границу, то она должна будет взять на себя заботы и по снабжению это лагеря.

Во-вторых, Аль-Букамаль – хорошо укрепленный город, который в 2016 году не смогла отбить у ИГ при поддержке спецназа США и Великобритании «Новая сирийская армия». После чего остатки этой структуры вошли в альянс «Революшн коммандо», который сейчас собирается намерен повторить штурм. В его составе силы «Мученика Ахмада аль-Абдо», «Джейш Усуд аш-Шаркия» и другие «свободные» местные кланы, которые уже длительное время не воюют с армией Асада. Кроме того, Аль-Букамаль – это город-шлюз, которым пользовались джихадисты для пересечения границы и в котором надо действовать крайне аккуратно с точки зрения этноконфессионального фактора. В составе «Революшн коммандо» - сотни уроженцев Дейр эз-Зора и конкретно – Аль-Букамаля, и местное население города может их поддержать (в 2016 году действия «Новой сирийской армии» не были поддержаны «изнутри» - возможно, из-за того, что ослабление позиций ИГ на востоке страны было не очевидным).

В-третьих, «шиитский коридор» на сирийско-иракской границе – это «красная тряпка» для всех политических игроков, не заинтересованных в усилении Ирана. На фоне переговоров в Астане и других непубличных контактов Москвы с ключевыми фигурами конфликта, на которых всегда поднимается вопрос снижения влияния Тегерана в Сирии, наступление к аль-Танфу и Аль-Букамалю – дестабилизирующий фактор. Он способен осложнить как американо-российский диалог, в котором Москва крайне заинтересована, так и политическое урегулирование.

1 мая проамериканский курдско-арабский альянс взял под контроль город Табка, расположенный в непосредственной близости от Евфратской ГЭС. В то же время американские инженеры уже начали проводить работы по восстановлению авиабазы Табка, для того, чтобы использовать ее в качестве передового аэродрома для последующего наступления на так называемую столицу «Исламского государства» - город Ракка.

На это фоне в соцсетях и на джихадистских форумах активизировались разговоры о том, что лидеры ИГ, готовясь к обороне, перенесли «столицу» из Ракки в пригород Дейр эз-Зора. Ранее об этом сообщил телеканал Fox News. Источник издания в Пентагоне отметил, что из-за нарастающей волны авиаударов и давления с трех сторон поддерживаемой Штатами курдско-арабской коалиции «Демократические силы Сирии» уже два месяца фиксируется массовое передвижение сотен «бюрократов и чиновников» ИГ из Ракки в городок Меядин.

«Конец ИГ близок, поскольку из Дейр эз-Зора столицу никуда не перенесешь», - вот первая реакция обывателя на это сообщение. Однако первая реакция, которая возникает у востоковеда при любой громкой новости, касающейся «Исламского государства», другая - «а не очередной ли это фейк?».

По мере того, как контролируемые «халифатом» территории в Сирии и Ираке сокращаются, появляется все больше дезинформации. Как правило, ложные сообщения вбрасываются с двумя целями: подорвать число сторонников ИГ в разных странах мира и повысить свой имидж успешного борца с терроризмом – хотя бы в информационном поле. Отсюда регулярные сообщения иракских шиитских СМИ о поимке и ранениях «халифа» аль-Багдади и его родственников, тайных обращениях лидера с призывом «уходить в горы» и т.д. Однако в случае с новостью, распространенной телеканалом Fox News, все сложнее. Одновременно можно сказать, что это сообщение, с одной стороны, правдиво, с другой - сомнительно. Причем, по всей видимости, основывается на выводах недавно опубликованного доклада International Center for the Study of Violent Extremism.

Правда

Она в том, что в ИГ достаточно военных специалистов со всего мира, которые умеют планировать наступательные и оборонительные операции и которые, что важно, предусматривают возможность поражения. «Халифат» в своей пропаганде действительно намекал на отступление, но тонко и еще в мае 2016 г. Тогда в своем выступлении, распространённом через Al-Hayat Media Centre, Абу Мухаммад аль-Аднани, ныне уничтоженный, а тогда - «спикер ИГ» и руководитель службы зарубежных операций (Amn al-Kharji), впервые призвал своих сторонников готовиться «к трудным временам». Тогда он произнес фразу «inhiyaz ila al-sahra» - «отступление в пустыню», в контексте того, что потеря Сирта, Мосула и Ракки и «возвращение к исходному условию» - не означат поражение и окончание борьбы.

Под этими фразами может подразумеваться только одно: лидеры ИГ в Сирии и Ираке готовятся вернуться к опыту, предшествующему провозглашению «халифата» и наработанному с 2006 по 2013 годы. Тогда радикалы были ослаблены американскими войсками и сформированным из суннитских племен провинции Анбар и подотчетным Пентагону ополчением. Но определенная часть их не без поддержки некоторых представителей племен нашла пристанище на сирийско-иракской границе, испещренной тоннелями. Там джихадисты набирали силу и оттуда с помощью агентуры, пользуясь этноконфессиональным дисбалансом, действовали в Сирии и Ираке.

В территориальном делении ИГ место «отступления» называется «Вилайет Аль-Фурат» - территория, которая включает в себя северо-западную часть иракской провинции Анбар и восточную сирийской мухафазы Дейр эз-Зор. Иракскую часть этого района крайне сложно контролировать –боевики ИГ, находящиеся вне Мосульского кольца, периодически уничтожают иракские патрули и конвои рядом и в самом городе Ар-Рутба и последние недели их активность в этом районе только возрастает. Сирийская часть – проблемная во всех смыслах.

Во-первых, в Дейр эз-Зоре также проживают племена, представленные в Анбаре. Город Дейр эз-Зор – центр провинции - оказался в блокаде в апреле 2014 г., когда ИГ захватило его часть и блокировало трассы. В январе 2015 г. «халифат» осадил и правительственный сектор — аэродром и прилегающие к нему районы в городе.

Проживающее на подконтрольных ИГ территориях мирное население – не всегда, но все же стопор для работы авиации двух коалиций, поэтому Дейр эз-Зор – это не только убежище как для высокопоставленных командиров ИГ, но и место, где можно проводить ротацию подразделений для последующих боев с подразделениями как «Демократических сил Сирии», так правительственной армии и союзного ей ополчения. По сообщениям источников автора, боевики ИГ недавно возобновили рекрутинг местного населения в первую очередь для пополнения своих отрядов, воюющих с курдами в районе города Шаддади провинции Эль-Хасеке. В этом смысле не исключено, что «бюрократы» ИГ (финансисты, административный персонал) действительно переместились в пригород Дейр эз-Зора, при этом, по информации сирийского оппозиционного издания Enab Baladi, сторонники ИГ стараются ограничить перемещение гражданского населения.

Во-вторых, абсолютно не ясно, кто в перспективе может освободить провинцию от ИГ. Правительственная группировка практически не движется со стороны Пальмиры и в этом смысле больше шансов освободить город и деблокировать гарнизон сирийский войск у «Демократических сил Сирии», которые уже контролируют ряд территорий мухафазы. Однако приоритет проамериканской коалиции – борьба с ИГ, и этапы ее операции «Гнев Евфрата» четко расписаны и соблюдаются.

Очевидно, что этот альянс не будет штурмовать город Дейр эз-Зор до вытеснения ИГ из Ракки, а значит еще может пройти достаточно времени. Единственное, что возможно в более-менее ближайшей перспективе – новая операция США с опорой на подразделения коалиции Revolution Commando от иорданской границы в сторону приграничного города Абу-Кемаль в провинции Дейр эз-Зор. Цель – создать там плацдарм для последующих операций в провинции. Прошлая попытка американцев провести такую операцию и высадить десант в тыл боевиков ИГ закончилась неудачей и роспуском «Новой сирийской армии», на базе которой и была сформирована нынешняя коалиция Revolution Commando.

Сомнения

В первую очередь не вызывает доверия информация, что якобы после потери плотины и авиабазы Табка в марте 2017 года ИГ минимизировало свое присутствие в Ракке и воюет только на северной ее окраине. Курдские источники наоборот сообщают о мероприятиях по укреплению обороны города, ведущихся с середины марта на фоне активной пропаганды, что «затяжные бои позволят сильнее втянуть американцев в боевые действия на земле». Так, наблюдается вступление в ряды передовых отрядов ИГ людей из «шариатской полиции» и муниципалитета Ракки, вооружение местных жителей снайперскими винтовками, создание мелких командных центров для более четкой координации обороны.

При этом наблюдается двоякая тенденция: с одной стороны, подобные опорные пункты создаются в жилых зданиях с выселением проживающих там семей, с другой – выделяются ресурсы для снабжения гражданских. Они так или иначе будут выполнять роль «живого щита», хотя «официально» ИГ заявляет, что никого не удерживает на территориях, где ведутся боевые действия, и наоборот – поощряет перемещение в «спокойные» районы. Поскольку, по словам сторонников «халифата», гражданские мешают воевать и пользоваться подземными тоннелями, а их перемещение способствует поддержанию связей с теми людьми, которые находятся на территориях, официально считающихся освобожденными от ИГ, с помощью чего «легче исполнять теракты в тылу противника» и «вновь набрать силу». А в том, что реинкарнация ИГ в Сирии и Ираке возможна, практически нет сомнений. На фоне разрушенной инфраструктуры, этноконфессиональных перекосов и дисфункции госаппарата активность ячеек ИГ не прекращается даже в Багдаде, а в провинции Дияла и городах Тикрит, Самарра мухафазы Салах-эд-Дин «халифат», судя по всему, восстанавливает свое присутствие.

Вторник, 25 Апрель 2017 16:24

Союзники России в Сирии хотят войны

Автор

Тегеран продолжает рассматривать вооруженную сирийскую оппозицию, приглашенную Турцией и Россией на переговоры в Астане, как «террористов». Такой вывод можно сделать из интервью секретаря Высшего совета безопасности Ирана генерала Али Шамхани, которое недавно опубликовало * французское издание «Le Monde».

На вопрос журналиста, «вы все еще считаете „террористической“ вооруженную оппозицию, которая участвует в переговорах в Астане», он ответил следующее:

— Ситуацию можно поделить на «до» и «после» освобождения Алеппо. Они отступили, когда были убеждены в своем поражении. Если они прекратят бороться, если будут остановлены поставки оружия из-за границы, если они разорвут связи с «Аль-Каидой» ** и выдвинут политические требования, мы не станем считать их террористами.

В интервью Шамхани также рассказал о своем взгляде на недавнюю атаку Пентагона против режима Башара Асада, о долгосрочных обязательствах своей страны перед Сирией и о том, что у иранцев «на Ближнем Востоке нет ни потребности, ни желания вести переговоры с США».

Напомним, что новый раунд переговоров в Астане по сирийскому кризису должен состояться 3−4 мая. Однако до сих пор неясно, будет ли предварительно найден компромисс с сирийской оппозицией и обеспечены условия для ее участия в переговорах, поскольку о чем-либо договариваться без нее не имеет смысла. А «ручная оппозиция» вроде «Хмеймимской» и «Московской» групп вообще никак не контролирует ситуацию «на земле». При этом возобновление подорванного диалога зависит не только от оппонентов режима, но и от самого Дамаска и Тегерана.
Вопреки официальной и, без сомнения, удобной точке зрения, в срыве третьего раунда Астанинских переговоров и возобновлении боев на западе страны виновата не только радикальная коалиция «Хаят Тахрир аш-Шам», сформированная вокруг «Нусры» *** и противостоящая альянсу оппозиции во главе с «Ахрар аш-Шам» и «Джейш аль-Ислам» (внесены в список Минобороны России в качестве группировок, с которыми можно вести диалог). Перевод конфликта в политическое русло невыгоден ни радикалам, поскольку от них сразу же начинает отмежевываться мирное суннитское население, ни так называемой сирийской «партии войны» и стоящему за ней Ирану, которые в таком случае будут терять влияние на происходящее в Сирии. Продолжение войны за «каждый метр» сирийской земли, к которой призывают многочисленные «горячие головы» на различных российских ток-шоу, — самый негативный вариант как для САР, так и России. Он чреват дальнейшим истощением ресурсов, усугублением этноконфессионального перекоса, а главное — еще большим проникновением настоящей «Аль-Каиды» в сирийскую суннитскую среду.

Объяснять все происходящее в Сирии мировым заговором как минимум наивно. А вот гибель мирного населения в результате авиаударов, разрушение инфраструктуры с неясной перспективой ее восстановления и т. д. — все это «пища» для «Аль-Каиды» на западе страны. В таких условиях действительно нужен консенсус по типу «Дейтонского соглашения», который позволит внешним игрокам быть гарантами вывода иностранных группировок и способствовать борьбе с радикалами самих сирийцев, в том числе из оппозиции.

По мнению доцента европейского университета в Санкт-Петербурге, ираниста Николая Кожанова, вряд ли новый раунд Астанинских переговоров будет успешным, несмотря на старания Москвы вести переговоры с совершенно разными игроками ближневосточного региона.

— Али Шамхани выражает точку зрения не всех иранских политических сил, но — большинства. В принципе в Иране вопрос поддержки Асада дискутируется и там готовы торговаться за смену политического режима, но «ценник», конечно, будет высокий. Кроме того, сирийская тема — это также один из компонентов предвыборной гонки. В мае в Иране должны пройти президентские выборы, на которых консерваторам важно показать себя людьми волевыми и сильными. В общем, в Иране есть определенная полярность точек зрения, и позиция консерваторов на данный момент доминирует. Но, думаю, в итоге Иран все равно будет настаивать на поддержке Асада.

Другой момент — иранцы патологически боятся, что Россия их предаст. Убедить их в обратном практически невозможно. Поэтому Али Шамхани, конечно, слукавил, говоря о том, что слухи о другом взгляде Москвы на политическое решение сирийского конфликта распространяет только Запад. С другой стороны — сам Шамхани представляет ту группу, которая заинтересована во взаимодействии с Россией.

«СП»: — Как все это увязывается с процессом переговоров в Астане?

— Так как Тегеран зависит от помощи России, то он так или иначе вынужден поддерживать определенные российские инициативы, как бы ему это не нравилось. Взгляд Шамхани на то, что фактически вся территория страны должна быть возвращена режиму Асада, несколько идеологизирован. Даже внутри КСИР и правого крыла политической элиты высказываются мысли, что вся Сирия Ирану не нужна. Да, Тегеран хотел бы, чтобы САР осталась в прежних границах и под контролем режима Асада, чтобы на ее территории не было сильных суннитских группировок, которые могли бросить вызов. Это — идеальная картина, которая, по сути, недостижима, хотя после событий в Восточном Алеппо иранцы стали жестче в своей позиции. Но на каких-то этапах они действительно всерьез обсуждали вопрос де-факто дефрагментации Сирии с возможностью опоры на некоторые проасадовские районы, что позволило бы поддерживать связь ИРИ с «Хезболлой». Для Ирана война в Сирии — это в первую очередь война за Ливан.

Руководитель центра исламских исследований Института инновационного развития Кирилл Семенов считает, что Шамхани со свойственным иранцам лукавством пытается манипулировать информацией и «заболтать» все щекотливые темы, например, де-факто сотрудничество Ирана и США в Ираке.

— Секретарь Высшего совета безопасности прямо намекает на то, что якобы Асада не поддерживают только «террористы», что, конечно, не имеет ничего общего с сирийской действительностью. Сколько на самом деле процентов сирийского населения поддерживает режим Асада можно узнать только в одном случае — если провести свободные выборы без какого-либо влияния на них баасистской партии и учитывать голосование на территориях, где проживают нелояльные режиму сунниты. А это сделать практически невозможно. Поэтому различные силы в пропагандистских целях активно манипулируют этой темой, хотя среди тех же алавитов отнюдь не все продолжают безоговорочно поддерживать существующий режим, к которому, мягко говоря, у всех огромное количество вопросов.

Да, невозможно спорить с тем, что выбирать нового президента страны должен сам сирийский народ. Однако надо мыслить адекватно. Более того, существует поддержанная всеми странами резолюция Совбеза ООН № 2254, в которой указывается, что после переходного периода должно быть сформировано новое независимое правительство. Ясно, что по идее это правительство никак не должно быть связано со старым, как бы в Дамаске и Тегеране не манипулировали этой темой. Обозначенные сроки резолюции истекли, однако за неимением новой на переговорах любого уровня по Сирии ссылаются именно на резолюцию № 2254.

«СП»: — Али Шамхани, говоря об оппозиции, сам себе противоречит. С одной стороны, он соглашается с тем, что решение конфликта может быть только политическим, с другой — называет всю оппозицию «террористами», в том числе участвующих в Астанинском формате.

— Пока иранцы вовлечены в сирийский конфликт и имеют на земле большое количество подконтрольных им сил, установить какое-либо долгосрочное перемирие невозможно. Я не пытаюсь оправдать оппозицию, которая неоднородна и с которой также тяжело договориться, но пытаться всех противников режима без разбора называть террористами — это деструктивная позиция. Она будет постоянно обострять конфликт и подогревать его этноконфессиональный оттенок.

По мнению Ирана, любая оппозиция должна вести себя так, как ведут себя «оппозиционеры» из абсолютно ручных и пропагандистских «Московской» или «Каирской» групп. Но смысл Астанинского формата — установление перемирия. А Тегеран на самом деле воспринимает переговоры не как шаг к достижению компромисса, а как прелюдию к капитуляции вооруженной оппозиции. К сожалению, такой взгляд активно навязывается в проасадовской части Сирии и в России. Хотя сирийцы, проживающие на территории режима и на территории «террористов», могут запросто ходить друг к другу в гости и т. д.

«СП»: — Насколько реалистично требование Шамхани, которое, по его мнению, должна выполнить оппозиция — дистанцироваться от «Аль-Каиды» и перейти к политическим лозунгам?

— Требование еще раз демонстрирует, что для иранцев мирный процесс — это прелюдия к капитуляции. По логике Шамхани, нужно продолжать проводить операции против оппозиции, чтобы принудить ее принять ту политическую повестку дня, которую хочет видеть Дамаск и Тегеран. Отсюда мантра — все оппозиционные группы прямо или опосредовано связаны с «Аль-Каидой». Но как, к примеру, фракция «Джейш аль-Ислам», лидер которой возглавляет делегацию оппозиции в Астане, может отказаться от связей с «Аль-Каидой», если она их вообще не имеет?! Более того, она воюет с «Нусрой» в той же Восточной Гуте, отказывается формировать с ней какие-либо коалиции и действительно хочет переговоров. Поэтому такие требования к «Джейш аль-Ислам» и другим фракциям, которые поддержали перемирие в конце 2016 года, носят чисто пропагандистский характер, но их поднимают на щит проасадовские и иранские СМИ, транслируют многие российские востоковеды, чтобы быть удобными.
Увы, такая позиция не только не способствует миру, она вообще ставит под угрозу мировую безопасность. США уже продемонстрировали свою готовность применять силу, и они явно не намерены дать сирийцам, а значит и Ирану, установить контроль над всей территорией Сирии. Такая тупиковая ситуация способна привести к серьезной эскалации и несет риски для Москвы, которой подобный сценарий абсолютно не нужен. Поэтому Москве необходимо дистанцироваться от подобной иранской риторики, четко разделять оппозицию, не идти на поводу у своих союзников, а придерживаться грамотной стратегии контртерррористической борьбы. В данном случае надо использовать «американскую угрозу» в свою пользу, контролировать действия сирийской авиации и не допускать, чтобы она наносила удары в интересах Ирана по тем группам, с которыми Москва и Турция ведет диалог. А то ведь с точки зрения Тегерана, получается, Россия в январе пригласила в Астану «террористов».

* Перевод интервью Шамхани на русский язык выполнен ИноСМИ.

** «Аль-Каида» решением Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 года было признана террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

*** Группировка «Джебхат ан-Нусра» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года была признана террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

Статья опубликована в издании "Свободная Пресса": http://svpressa.ru/war21/article/171079/

О последствиях ошибочной бомбардировки мечети в Алеппо американскими ВВС

Слухи, фейковые сообщения и умышленные вбросы – неотъемлемая часть любой войны, тем более - современной войны. Но в военном конфликте на Ближнем Востоке они принимают совершенно гипертрофированные формы, а все потому, что здесь о будущих наступлениях нередко узнают даже не из донесений местной агентуры, а из разговоров на базаре, в том числе женских. И, конечно, неудивительно, что в российском обществе относятся с большим скепсисом к различным западным правозащитным организациям, которые публикуют те или иные доклады по Сирии: россияне не на пустом месте подозревают их в ангажированности и явном антироссийском крене.

Однако справедливости ради стоит отметить, что международные гуманитарные организации не ограничиваются критикой российских действий в Сирии. Столь нелюбимые Syrian Observatory for Human Rights, Human Rights Watch (HRW) и даже экспертно-журналистская группа Bellingcat периодически представляют доклады, критикующие действия западной коалиции. И эти доклады, к слову, российские СМИ могут использовать и используют при умелой подаче в свою «сторону». Так, недавно большой критике подвергались действия Турции при проведении операции «Щит Евфрата» на севере провинции Алеппо и продолжающиеся по сей день артобстрелы приграничных курдских территорий, например, в районе Африна. А еще – действия Соединенных Штатов: как на востоке страны, где американские штурмовики и бомбардировщики наносят удары по «Исламскому государству», так и на западе, где те же бомбардировщики и ударные беспилотники бьют по филиалу «Аль-Каиды» (проще говоря - по командному составу мимикрирующей под сирийское революционное движение «Нусры», в составе которой, к сожалению, более 60% - это сирийцы).

Как подтверждение вышесказанному - 18 апреля правозащитные организации Human Rights Watch, Forensic Architecture, Airwars, а также группа Bellingcat опубликовали доклады, в которых их эксперты пришли к следующему выводу: «американские военные не приняли необходимые меры, чтобы избежать жертв среди мирного населения в Сирии» при нанесении авиаударов 16 марта в провинции Алеппо». Напомним, что тогда погибло по меньшей мере 38 человек и десятки были ранены. В Пентагоне же заявили, что объект бомбардировки находился рядом с мечетью и служил местом сходки членов «Аль-Каиды».

«Трамп убивает мусульман»

Детально проанализировав фотографии из соцсетей и с пристрастием опросив очевидцев, западные правозащитники пришли к выводу, что удары (в бомбардировке участвовало два беспилотника) были нанесены по зданию мечети в момент религиозной лекции перед началом вечерней молитвы. При этом экспертам организаций не удалось найти доказательств присутствия в здании членов «Аль-Каиды» или каких-либо других связанных с ней радикальных группировок.

Эпизод с бомбардировкой здания мечети в деревне Аль-Джина показателен с той точки зрения, что правозащитники усомнились в версии Пентагона и, изучив инцидент, представили неудобные для американского «министерства войны» доклады.

Но также тут обращает на себя внимание, во-первых, еще и реакция на это мусульманского мира. Да, действительно активисты «Белых касок» сначала заподозрили ВВС Сирии в бомбардировке мечети. А затем, когда были обнаружены осколки от американских ракет Hellfire и их фотографии разлетелись по Твиттеру, «обвинения» были сняты. И реакция как сирийцев, так и российских мусульман с Северного Кавказа была одинаковой и сводилась, по сути, к одному тезису: «Массовое убийство мирных мусульман, собравшихся послушать даават местных проповедников – это самая настоящая демонстративная акция нового президента США Дональда Трампа, который начал свое президентство с того, что под предлогом атаки лидеров «Аль-Каиды» провел спецоперацию против жителей одного из йеменских племен» (заметим в скобках, что это почти дословные цитаты с заблокированных в России форумов).

Во-вторых, понятно, что любое военное ведомство факт провала своей операции будет отрицать до самого конца, чтобы уменьшить те же имиджевые потери. Но все-таки причина ошибки Пентагона, к сожалению, может оказаться нетривиальной. Кстати, отдельные вопросы вызывает и реальная цель бомбардировки.

Американская борьба с «Аль-Каидой»

Обычно американцы наносят точечные удары по лидерам сирийской «Аль-Каиды» с беспилотников - как по стационарным целям, так и движущимся автомобилям, ориентируясь на радиомаяки, которые подбрасывает их агентура. За последнее время американцы уничтожили ряд одиозных командиров из радикальной исламистской коалиции «Хайат Тахрир аш-Шам», среди которых Абу Хаяр аль-Масри, Абу Джабир аль-Хамви, «Раба Тахир», «Мустафа Салех», Абу Мосаб аль-Джазрави и др.

Подобная тактика борьбы с «Аль-Каидой» вполне оправдана, и здесь у США и России есть точки соприкосновения. Дело в том, что процесс переговоров в Астане и предложенный Россией сценарий Сирийской Конституции с «мягкой децентрализацией» и ставкой на гражданское самоуправление в районах, контролируемых оппозицией, как раз и предполагал наиболее оптимальный вариант борьбы с «Нусрой». Суть его в том, что внешние игроки наносят удары с воздуха по позициям исламистских формирований на западе страны, тем самым подстегивая процесс размежевания группировок и помогая умеренной части оппозиции самостоятельно бороться с радикальной. Любое более-менее устойчивое перемирие сразу же запускает процесс размежевания оппозиции, поскольку сирийская оппозиция и местные жители стараются дистанцироваться от «Нусры», в которой объективно пропадает необходимость и с которой просто опасно находиться рядом в виду возможных авианалетов… Именно поэтому радикальные формирования стараются любыми способами саботировать и сорвать режим прекращения огня, поскольку от этого напрямую зависит их выживание.

Нередко с этим связаны информационные вбросы в Твиттере, которые пытаются убедить общественность, что те или иные авиаудары ВКС РФ или ВВС США нанесли не по «Нусре», а по мирным жителям. Однако в случае с деревней в Аль-Джина американцы действительно либо ошиблись при планировании, либо их подвела агентура.

Сложность идентификации

По данным источников автора, которые подтверждают и источники Bellingcat, среди мирных жителей в провинции Идлиб, удары ВВС США пришлись по последователям движения «Таблиги джамаат», которое запрещено в России и не запрещено в США. В экспертной среде до сих пор нет единого мнения о том, представляет или нет эта международная организация, появившаяся в 1926 году в Индии и насчитывающая на сегодняшний день десятки миллионов последователей, реальную угрозу для нынешнего мирового сообщества. Скажем, известный востоковед, академик ИВ РАН Виталий Наумкин в своем комментарии как-то заметил, что «существует мнение, что эта организация проповедует ислам радикального толка. С другой стороны, она всегда занималась исключительно пропагандой и никогда не была замечена в каких-то террористических, экстремистских действиях». Такого же мнения придерживается и исламовед Алексей Малашенко. В 2009 году  Верховный суд Российской Федерации признал экстремистской и запретил деятельность организации на территории РФ. Как уточнили автору в правоохранительных органах, основной мотив включения «Таблиги джамаат» в экстремистский список заключается в следующем: проповедники международного движения активно заполняли вакуум среди мусульман, с которым должным образом государство не вело просветительскую работу. Грубо говоря, последователи движения выводили местных мусульман из-под контроля муфтиятов, что естественно воспринималась как угроза.

Однако, повторюсь, в США и во многих других странах мира это движение не запрещено, хотя периодически на Западе исследователи выражают опасения, что оно используется для прикрытия подготовки террористических акций. В общем, на сегодняшний день можно предположить, что у американцев вряд ли был резон наносить целевые удары именно по членам «Таблиги джамаат». Скорее всего, здесь имеет место «ошибка резидента», поскольку отряды радикалов Хайат Тахрир аш-Шам есть как в деревне Аль-Джина, так и в окрестностях города Эль-Атариб. И все же в Сирии радикальные проповедники пытаются раскручивать тезис о намеренном ударе Трампа, «ненавидящем мусульман», и в первую очередь они делают это среди обычных сирийцев, призывая их к «джихаду против крестоносцев». И это – проблема.

Подобная ситуация еще раз подтверждает мысль о том, что борьба с терроризмом сродни хирургической операции и не прощает ошибок, поскольку каждый неточный удар здесь провоцирует слияние местного населения с радикальными элементами.

Антон Мардасов – эксперт РСМД, руководитель отдела исследований ближневосточных конфликтов ИИР

Итоги состоявшегося на прошлой неделе официального визита в США преемника наследного принца, министра обороны Саудовской Аравии принца Мухаммеда бин Сальмана вызвали в королевстве состояние, близкое к эйфории. После восьми лет разногласий и напряженных двусторонних отношений в период правления Барака Обамы встреча сына короля с новым хозяином Белого дома, прошедшая в атмосфере почти полного взаимопонимания, была воспринята саудовскими СМИ как «поворотный пункт» или «перезагрузка» двусторонних связей, открывающая путь к восстановлению былого «стратегического сотрудничества».

Пресса обратила особое внимание на тот приятный для Эр-Рияда факт, что принц Мухаммед стал первым руководителем арабского мира, который был принят Трампом, и что в ходе беседы было достигнуто согласие по наиболее важным для саудовской стороны вопросам. Речь идет о противодействии ее главному геополитическому сопернику в регионе – Ирану, обвиняемому в «экспансионизме», а также о поддержке военной операции, осуществляемой коалицией во главе с Саудовской Аравией в Йемене.

Неожиданно и приятно представителю страны – родины ислама, было услышать слова Трампа, обвиняемого во враждебности к мусульманам, о его «глубоко уважительном» отношении к исламу, который он считает «одной из божественных религий, давшей миру великие принципы гуманизма, украденные сегодня экстремистскими группировками». Большая «открытость» Вашингтона была, по сообщениям некоторых источников, подтверждена выражением готовности новой администрации поставить королевству некоторые виды вооружения, а также поделиться разведывательной информацией для поддержки его военной операции в Йемене…

Жизненно важное значение для Эр-Рияда, стоящего перед лицом серьезных экономических трудностей и необходимостью осуществления реформ, имеет и согласие главы США и американских деловых кругов инвестировать в королевство серьезные средства.

На этом фоне неким «громом среди ясного неба» прозвучало поступившее 21 марта из Вашингтона сообщение о том, что в Федеральный суд США подан иск от имени родственников 850 погибших и 1,5 тыс. раненых в результате теракта 11 сентября 2001 года. Они намерены судиться с Саудовской Аравией и требовать возмещения нанесенного ущерба.

«Этот иск, – заявил изданию USA Today адвокат Джим Крейндлер, чья юридическая фирма работает с семьями погибших и пострадавших уже почти 16 лет, – доказывает: семьи не намерены сдаваться и будут доказывать причастность Саудовской Аравии к тем событиям».

Основанием для исков является принятый в сентябре 2016 года Конгрессом США закон JASTA, что переводится как «Справедливость против спонсоров террористического акта». Он был одобрен, несмотря на противодействие со стороны тогдашней администрации и разведсообщества США, заявивших об отсутствии у них свидетельств причастности саудовских властей к теракту 11/09/2001. Во время подготовки законопроекта саудовское руководство пригрозило в случае его принятия отозвать из США активы в размере 750 млрд долл., а также потребовать возврата долга на сумму около 117 млрд. Тем не менее, несмотря на противодействие со стороны администрации США и саудовского руководства, закон был принят и вступил в действие. В ходе предвыборных страстей в США и антитрамповской кампании о законе временно забыли, а Эр-Рияду напоминать о нем не имело смысла…

Сегодня же закон JASTA, распространяющий юрисдикцию США на весь мир и напоминающий бомбу замедленного действия, вновь оказался в центре внимания и может как минимум свести на нет усилия по нормализации отношений между двумя странами. А как максимум этот закон, отвергающий принцип суверенности государств, лежащий в основе всех международных отношений, может привести к разрушительным последствиям и хаотизации как финансовых, так и политических отношений во всем мире.

Противники закона предупреждали, что он даст право иностранным государствам выдвигать встречные иски к правительству Соединенных Штатов. И хотя теракт 11 сентября считается крупнейшим в истории по числу жертв – погибли 2977 человек и пропали без вести 24, количество граждан Ирака, Сирии, Ливии, Афганистана, Вьетнама и других стран, ставших жертвами американских военнослужащих, несопоставимо больше. Соответственно и размер исков, которые могут быть предъявлены Соединенным Штатам, наверняка перекроет американские…

А что, если жители стран Ближнего Востока, да и других регионов, пострадавших от терактов со стороны, например «Аль-Каиды» (запрещена в России), вспомнят о том, что американские власти были причастны к созданию этой структуры, поставляли ей оружие и тренировали ее членов? Вряд ли можно отрицать, что и возникновение абсолютного зла в лице «Исламского государства» (запрещено в РФ) также стало результатом вооруженного вторжения США в Ирак и разрушения этого арабского государства.

Что касается теракта 11 сентября, то не секрет, что многие в Америке сомневаются, что башни-близнецы могли быть разрушены дотла лишь двумя врезавшимися в их верхнюю часть самолетами, и считают, что к этому теракту могут иметь отношение другие силы. С учетом этих обстоятельств трудно даже представить, каким может стать число перекрестных исков.

Главная проблема заключается в том, что как и прежняя, так и новая администрация США, несмотря на очевидный вред закона для самих США, не в состоянии что-либо предпринять, чтобы предотвратить непредсказуемое развитие событий. Отменить JASTA или внести в него изменения могут только американские законодатели. А как они поведут себя на этот раз, вряд ли кому-то известно. Ясно только, что поданные иски не будут способствовать улучшению отношений между Саудовским королевством и США.

Статья опубликована в Независимой Газете: http://www.ng.ru/kartblansh/2017-03-24/3_6957_kartblansh.html

Как писали классики марксизма, «призрак бродит по Европе». Правда, в этот раз призрак не коммунизма, а иранского природного газа. Причем бродит уже достаточно давно: с 90-х годов ХХ века с завидной регулярностью в Тегеране говорят о желании выйти на газовый рынок ЕС и даже позиционируют свою страну как единственно возможного альтернативного России поставщика «голубого топлива». Стоит ли Москве опасаться появления конкурента — разбиралась «Лента.ру».

Страна невыполненных обещаний

Пытаясь привлечь внимание европейцев иранские власти то говорили о своем желании присоединиться к так называемому проекту газопровода «Набукко», который должен был обеспечить доступ азербайджанского и туркменского газа на европейский рынок, то заявляли о готовности прокладывать свою собственную, отдельную, ветку газопровода (трубопровод «Парс»), который бы обеспечил иранцам еще один выход к турецкой границе и позволил бы далее осуществить транзит топлива в страны Восточной и Южной Европы. Так же до начала гражданской войны в Сирии Тегеран раздумывал о выходе на средиземноморский рынок за счет строительства газопровода Иран-Ирак-Сирия (некоторые конспирологи даже считают, что указанные планы спровоцировали западных и арабских оппонентов Тегерана на дестабилизацию сирийского режима, чтобы сорвать строительство трубопровода). Наконец, недавно иранские чиновники заговорили о возможности наладить экспорт топлива в черноморский регион и начали обсуждать перспективы создания необходимой газотранспортной инфраструктуры в государствах Закавказья.

Правда, в большинстве (если не во всех) случаев речь идет лишь об определенной политической игре. Обещая европейцам природный газ и намекая на свою готовность «подвинуть» на рынках стран ЕС и европейской части постсоветского пространства Россию, Тегеран пытается добиться дальнейших уступок по санкционному вопросу, а также побудить западные государства активнее восстанавливать экономические связи с Исламской Республикой Иран (ИРИ). Впрочем, пока что всерьез указанные заявления воспринимает как раз российская сторона, всеми силами старающаяся укрепить свое присутствие в нефтегазовом секторе Ирана, чтобы не допустить ситуации, когда иранский природный газ действительно попадет на европейский рынок.

Не все объясняется санкциями 

На практике дискуссия о перспективах поставок иранского газа в ЕС никогда не давала иных результатов, кроме подписания ни к чему не обязывающих документов. Главным оправданием со стороны Ирана в неспособности реализовать свои обещания были наложенные на него ограничительные меры. Отчасти эти утверждения верны. Накануне введения санкций 2010 года, положивших конец всякому сотрудничеству Ирана и ЕС в нефтегазовой сфере, между ИРИ и некоторыми европейскими компаниями при двусторонней правительственной поддержке были подписаны соглашения о намерениях организовать экспорт природного газа в Евросоюз. Однако боязнь оказаться под американскими санкциями за взаимодействие с Тегераном заставила европейцев отказаться от своих планов после 2010 года.

Впрочем, подписание Ираном и шестеркой международных переговорщиков в 2015-м Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), нацеленного на урегулирование проблемы иранских ядерных испытаний, и последовавшее за этим снятие ряда ограничений на экономическое сотрудничество Тегерана с внешним миром, ясно продемонстрировали, что дело было не только и не столько в санкциях. Более того, с уверенностью можно сказать, что в среднесрочной перспективе иранский природный газ на рынке ЕС не окажется.

Во-первых, несмотря на то, что Иран владеет крупнейшими запасами природного газа, его добывающие мощности и газотранспортная инфраструктура остаются неразвитыми. Поэтому Тегеран физически не в состоянии нарастить добычу и экспорт природного газа за рубеж, даже если бы имел очень сильное желание сделать это. Текущий объем добычи в стране составляет приблизительно 251 миллиард кубометров в год, из которых экспортируется лишь шесть миллиардов. При этом ИРИ вынуждена импортировать из Туркменистана схожий объем «голубого топлива», чтобы отвечать по своим экспортным обязательствам, а также в зимний период удовлетворять потребности своих северных провинций в топливе. Чтобы значительно увеличить объемы добычи газа, Ирану потребуются десятки миллиардов долларов инвестиций, которые невозможно привлечь одномоментно. Однако даже при наиболее оптимистичном сценарии, как считают иранские и западные эксперты, в течение трех – пяти лет Тегеран едва ли сможет добиться увеличения газодобычи выше уровня 300 – 310 миллиардов кубометров в год.

Рабочие возле трубопровода, по которому газ поставляется из Ирана в Пакистан

Во-вторых, увеличение газодобычи не означает одномоментный рост объемов газа, доступного для экспорта за рубеж. Это, в свою очередь, определено стратегией экономического развития ИРИ, а также структурой внутреннего потребления энергоресурсов. В то время, как иранцы обещают ЕС свой газ, наращивание его экспорта не является приоритетом для Тегерана. В первую очередь получаемый газ предполагается предоставить внутренним потребителям, пустить на нужды нефтехимической промышленности (одного из главных двигателей иранской диверсификации), а также использовать для реализации программы по поддержанию уровня нефтедобычи на старых месторождениях за счет закачивания газа в нефтеносные слои. Только после этого газ пойдет на продажу за рубеж.

Сложность ситуации определена и тем, что объемы газа, потребляемого внутри страны, постоянно растут. Благодаря последовательной реализации программы по переводу иранской экономики на газ, проводящейся в последние десятилетия, доля «голубого топлива» в структуре потребляемых энергоресурсов к 2017-у составляла 60 процентов (против 35 – 40 процентов, приходящихся на нефть). В дальнейшем эта тенденция лишь усилится, поскольку реализация указанной программы (предусматривающей, например, перевод общественного и частного транспорта на газ) продолжается. Субсидирование цен на энергоносители внутри ИРИ также подстегивает рост внутреннего потребления газа при не самом эффективном его использовании. В этих условиях, большинство добываемого к 2020 году в стране «голубого топлива» будет по-прежнему «съедаться» иранской экономикой, а не идти на зарубежные рынки.

В-третьих, при выборе рынков сбыта газа слова и дела иранцев заметно расходятся. Иранские эксперты близкие к правительству признают, что, на текущий момент, власти их страны считают поставки «голубого топлива» на удаленные рынки (в страны ЕС) весьма рискованным, сложным и дорогостоящим проектом. Вместо этого, Тегеран видит главной целью налаживание экспорта энергоресурсов в соседние страны. Помимо очевидной экономической выгоды Тегеран рассчитывает таким образом получить и инструмент влияния на эти государства. В итоге, на практике, по крайней мере, в течение ближайших пяти лет ЕС не будет приоритетным рынком сбыта для ИРИ.

Россия верит

В текущих условиях, как уже было сказано, единственной страной, которая верит в возможность поставок иранского газа в Европу, является… Россия. У ее руководства, конечно, нет иллюзий, что в ближайшие пять лет ИРИ будет способна бросить России вызов на газовом рынке. Однако Москва явно ведет работу на долгосрочную перспективу. Причем ставка делается не на сдерживание развития иранского нефтегазового сектора, а на увеличение присутствия в нем российских компаний и перенаправление иранских экспортных потоков на неевропейские рынки. Так, основные отечественные энергетические корпорации уже активно ведут переговоры с Тегераном о сотрудничестве. Россия явно поддерживает проект трубопровода «Мир», который позволит Тегерану поставлять газ в Пакистан и, потенциально, в другие азиатские страны.

Кроме того, в августе 2016-го на саммите президентов Азербайджана, Ирана и России в Баку Владимир Путин завел речь о необходимости тесного сотрудничества и координации между тремя государствами в нефтегазовой сфере. В частности, он предложил план, по которому Россия через Азербайджан будет поставлять газ на север Ирана, в то время как российские компании будут получать для своих нужд иранский газ в Персидском заливе. Реализация подобного проекта позволила бы Ирану больше не зависеть от поставок топлива исключительно из Туркменистана, в то время как Москва могла быть уверена, что контролирует судьбу, по крайней мере, части иранского газа и не даст ему попасть на европейский рынок.

Иными словами, иранский газ все еще остается призраком для ЕС, но внимание охотника за привидениями он уже привлек. 

Статья опубликована на сайте Lenta.ru

https://lenta.ru/articles/2017/02/27/dreamy_gas/

Женевские переговоры о судьбе Сирии начинаются в условиях, когда ближневосточная политика, возможно впервые за целый век, становится собственно ближневосточной, определяемой прежде всего региональными государствами
В конце 2016 года многие прогнозировали замедление политических процессов на Ближнем Востоке из-за смены администрации США. Предполагалось, что все игроки будут находиться в ожидании новых назначений в Вашингтоне и выработки Белым домом новых подходов к ключевым конфликтам в регионе, прежде всего к сирийскому. Прогнозы не оправдались: 2017 год на Ближнем Востоке начался довольно интенсивно.

Переговоры в Астане

Москва в период временного американского отстранения активизировала свои действия в регионе: Владимир Путин инициировал переговоры в Астане. Итоги переговоров вызывают разные оценки. Пессимисты считают их провальными, потому что по итогам первого раунда оппозиция отказалась подписывать итоговое коммюнике, а проект новой Конституции Сирийской Республики, предложенный Россией, вернее сам факт его предложения, вызвал серьезную критику со всех сторон. Оптимисты полагают, что успехом можно считать то, что новый формат переговоров состоялся, а проект Конституции, предложенный Россией, был предназначен вовсе не для того, чтобы навязывать сирийцам представления о государственном устройстве их страны, а чтобы стимулировать политический диалог.

После второго раунда переговоров в Астане, несмотря на всю скромность его результатов, можно утверждать, что точка зрения пессимистов скорее ошибочная. В нынешних условиях апробация новых форматов важна сама по себе, но более существенно то, что ключевыми игроками ближневосточного политического процесса все чаще становятся региональные акторы. Это не только Турция и Иран, но и Саудовская Аравия, которая, хотя и не участвует в переговорах в Астане, ведет диалог по другим трекам.

Акторы и медиаторы

Растущую роль региональных игроков мы можем наблюдать и на других направлениях, прежде всего на ливийском. В середине февраля была предпринята попытка провести переговоры в Каире между главой ливийского правительства национального единства Файезом ас-Сараджем и командующим ливийской национальной армией Халифой Хафтаром. Попытка закончилась провалом, но характерно, что инициативу по ливийскому урегулированию все больше проявляют именно региональные игроки — прежде всего Египет, но также Алжир и Тунис.

Мы видим очень интересный процесс: изначально возросшая де-факто, сегодня роль региональных игроков институциализируется через разнообразные дипломатические инициативы. Случилось так, что временное снижение активности США позитивно сказалось на увеличении свободы действия региональных акторов.

Любопытно, что Россия в этих условиях также демонстрирует новые подходы к ближневосточным политическим процессам. Они основаны на той идее, что глобальные игроки, такие как Россия и США, должны прежде всего играть роль медиаторов региональных политических процессов. В этом контексте показательна межпалестинская встреча, прошедшая в Москве в январе. Россия не принимала участия в этом диалоге, лишь предоставила площадку, а научный руководитель Института востоковедения РАН Виталий Наумкин выступил модератором переговоров. Итогом встречи стало коммюнике, которое подписали десяток палестинских политических партий и организаций.

Подобные мероприятия говорят о постепенном изменении характера ближневосточной политики, которая, возможно, впервые за сто лет становится собственно ближневосточной, минимально определяемой позициями внерегиональных игроков.

Линии недоверия

Основные региональные акторы, среди которых Турция, Иран, Саудовская Аравия, Израиль и Египет, зачастую не нуждаются во внешней поддержке: они ведут диалог друг с другом во множестве разных форматов и на разных уровнях. Однако общему разговору часто мешает колоссальное недоверие, царящее в регионе, подпитывающее три ключевых раскола: ирано-саудовский (иногда трактуемый как суннито-шиитский), ирано-израильский (также арабо-израильский, но он играет меньшую роль) и турецко-египетский (основанный на разных отношениях элит к политическому исламу, в частности к организации «Братья-мусульмане»).

Эти линии раскола сказываются и на сирийском конфликте, в котором на локальное противостояние налагается региональное, прежде всего между Саудовской Аравией и Ираном, и в котором каждая из сторон поддерживает определенных сирийских игроков. На это противостояние в качестве третьего уровня налагается глобальное противостояние между Россией и Западом, особенно заметное на последнем этапе деятельности администрации Барака Обамы. Линии взаимного недоверия проходят при этом как горизонтально, так и вертикально, скажем между Саудовской Аравией и сирийской оппозицией, Саудовской Аравией и США и так далее. Ситуация усложняется тем, что локальные игроки, понимая мотивацию и логику действий глобальных игроков, пытаются манипулировать своими патронами. Это делает ограниченной возможность урегулирования конфликта.

Чего ждать от Женевы

Тем не менее новые тенденции — растущая роль региональных держав и принятие внешними игроками роли медиаторов вселяют надежду. Появились данные, что к процессу в Астане хотят присоединиться новые, ранее не задействованные сирийские группировки, что сделает диалог более инклюзивным и создает больше возможностей для поддержания режима прекращения огня. Если такой режим будет поддерживаться и если турецко-ирано-российский мониторинг этого режима покажет свою эффективность, то он может лечь в основу политического процесса, который будет запущен в Женеве 23 февраля.

Этот процесс предполагает обсуждение трех основных вещей — проблемы управления Сирией, подготовки новой Конституции и проведения выборов. Прежде всего в Женеве станут ясны основные сложности конституционного проекта, который должен быть разработан и принят участниками переговоров с учетом сложностей, связанных с характером государственности и административно-территориальным устройством Сирии. Больших прорывов от женевских переговоров ожидать нельзя, но сами по себе они указывают на тенденцию к преодолению недоверия и налаживанию политического диалога.

Опубликовано изначально на РБК:
http://www.rbc.ru/opinions/politics/22/02/2017/58ad6fa89a79474ad0bc4070

Среда, 22 Февраль 2017 20:31

IPO «SAUDI ARAMCO» : Игра в имитацию

Автор

Около года назад представители самой крупной нефтяной компании КСА «Saudi Aramco» заявили о беспрецедентном шаге в рамках диверсификации экономики страны, в частности выпуск IPO. Финансовые эксперты оценивали стоимость компании примерно в 10 трл. долл США (это в 3 раза превышает рыночную капитализацию таких крупных компаний, как Apple или Google), при этом правительство планировало привлечь порядка 100 млрд. долл. США инвестиций путем продажи порядка 5 % акций компании. Инвестиционная привлекательность «Saudi Aramco» объясняется еще тем, что несмотря на мировое падение цен на углеводороды и уменьшение в целом объемов добычи «черного золота», компания имеет не только самую низкую себестоимость, но и самую большую добычу и запасы нефти на сегодняшний день. Так, у «Saudi Aramco» добыча находится на уровне около 10 млн баррелей в день, доказанные запасы на уровне порядка 261 млрд баррелей в день, в то время как у «ExxonMobil» добыча, около 4 млн баррелей в день, а доказанные запасы порядка 14 млрд баррелей.

Первичное размещение планировалось осуществлять как на внутренней финансовой площадке Королевства (Tadawul), так на фондовых рынках Лондона, Гонконга, Японии и Нью – Йорка (NYSE)1. Однако некоторые эксперты говорят, что в реальности размещение акций возможно только на вторичных рынках. Это связано с проблемами в раскрытии информации компании, в том числе в части декларируемых доходов, публикуемой отчетности относительно величины запасов нефти, и т.д. Требования, предъявляемые к степени открытости, представляемой компаниями информации на вторичных площадках гораздо ниже. Наряду с этим руководство компании планирует привлечь к своему проекту в качестве консультантов такие крупные финансовые холдинги, как «Goldman Sachs Group Inc» «HSBC Holdings Plc», а в качестве инвесторов, такие банки как «Credit Suisse Group AG» и «Morgan Stanley». Необходимо отметить, что заявление как руководства компании, так и руководства страны относительно выхода компании на открытый финансовый рынок, естественно, вызвало скачкообразный эффект на биржах. Однако в последнее время информационные сообщения о размещении IPO, говорят о переносе сроков на II или III квартал 2018 года.

С какими проблемами это может быть связано?

С одной стороны, руководству КСА срочно необходимо выходить из финансового кризиса, факторами которого становятся, в том числе огромная финансовая поддержка «умеренной оппозиции» в Сирии, военные операции в Йемене, падение цен на нефть, а результатом кризиса становится, в том числе дефицит бюджетных средств и постепенное уменьшение резервов. Однако, несмотря на то, что резервы финансовых учреждений уменьшились за год с
730 до 630 млрд. долл. США, в целом у них имеются определённые резервы для своей финансовой устойчивости при среднем годовом дефиците бюджета в 100 млрд. долл. США.

Нормы инвестиционного законодательства КСА делают страну лишь условно отрытой для зарубежных инвесторов. Наряду с этим существуют вопросы по структуризации активов крупнейшей компании. Остается нерешенным вопрос будут ли выставлены на продажу на рынке добывающие активы. В связи с ограниченным доступом к данной информации экономистами-аналитиками было высказано предположение, что на продажу могут быть выставлены только нефтеперерабатывающие и нефтехимические активы. Однако в последнее время руководство компании высказывает мнение относительно включения добывающих активов в структуру приватизируемой компании.

Наряду с этим, самой Aramco и правительству страны следует выполнить ряд требований по финансовой реструктуризации компании, необходимых для соответствия компании международным требованиям, в частности изменить систему налогообложения компании, которая сейчас отдает порядка 20 % прибыли и около 85 % подоходного налога правительству страны.

Также отсутствует единое экспертное мнение о степени политических рисков данного экономического решения, несмотря на приход во власть кронпринца Мохаммеда бин Салмана, который является активным проводником экономических реформ в стране, и в особенности сторонником диверсификации экономики и постепенного ее ухода от сырьевой составляющей.

Как было отмечено выше, экономика КСА является инвестиционного закрытой экономикой, но в условиях глобализации выходить на международные рынки финансовым институтам страны рано и поздно придется. При этом, они должны будут соответствовать требованиям международных стандартов, например, в части финансовой отчетности и раскрытия информации по конечным акционерам (владельцам компании). Кроме того, выход из режима санкций Ирана и превращение его в полноценного участника нефтяного рынка подтолкнет КСА к активизации участия в конкурентной борьбе за инвесторов, что, возможно, будет способствовать и политической, и финансовой стабильности на Ближнем Востоке.

Однако действия Эр-Рияда на протяжении последних 1,5 лет по размещению IPO показывают нам его большую финансовую осторожность, стремление максимально просчитать риски и возможные последствия от неизбежных финансовых шагов при широком открытии «экономических дверей» для зарубежного капитала.

Однако времени и ресурсов на эту долгоиграющую политико-экономическую партию у руководства страны может не хватить, а риск сделать грубую ошибку в цейтноте и проиграть партию в целом возрастает многократно.

Изначально публиковано: http://va.ivran.ru/articles?artid=6914 


1 В настоящее время, по заявлениям руководства компании, акции не будут размещаться на NYSE.